Отправлено: 19.01.08 23:26. Заголовок: Слеш и полный бред 5 (продолжение)

Он снова приехал домой поздно. Не так, чтобы очень… не так, чтобы Саша уже начал переживать. Рукопожатие. Быстрое объятие. Легкий поцелуй.
- Пробки?
- Нет.
Они не привыкли обманывать друг друга.
- Снова те же проблемы? – без злобы спросил ударник.
- Да, - откликнулся Валера.
- Что ты решил?
- Как всегда, ничего.
- Вы поговорили?
- Нет.
- Ты боишься?
- Я не знаю.
- Я приготовил ужин…
- Спасибо, я с удовольствием поем…
Саша разогревает картофель с поджаристой золотой корочкой и сочным бифштексом, наливает чай с вишневой косточкой, садится рядом… наблюдая за ним. Потом они вместе убирают со стола.
- Ты жалеешь, что все так вышло?
- Я не знаю… я просто немного растерян… совсем немного. Но… я решил другое. Все это больше не имеет никакого значения.
- Ты думаешь?
- Я знаю.

Манякин гасит свет, прибавив температуру на котле, берет еще один плед… в феврале-начале марта так морозно, что кажется, звенящий холод пробирает до костей. Он накидывает еще один плед.
- Не холодно?
- Немного…
Саша обнял вокалиста.
- Сейчас будет теплее…
Валера улыбается, Манякин чувствует это, гладит того по волосам… холодные Валеркины ступни между его ногами… он смеется. Кипелов кутается в его объятия и два пледа, наброшенные сверху…
- Тебя согреть? – на ушко шепчет Маня, чуть касаясь губами.
Мурашки разбегаются по всему телу вокалиста.
Валера обнимает его…
- Согрей…
В его голосе интрига, обещание сладкой истомы… а может быть…
Саша высвобождает его из плена одежды. Лерка притворно капризничает. Руки Манякина ласкают его. Лера чувствует, как жар исходит от его ладоней. Прогибаясь навстречу. Позволяя Сашиным пальцам ласкать, распаляя страсть.
Настоящее не уйдет никуда.

 Отправлено: 10.06.08 16:57. Заголовок: Белая тишина Вечности

По цифровому кругу моего сердца секундной стрелкой стучит ожидание.
Легкие шаги. Ты идешь почти невесомо, будто не замечая, что ступаешь по земле.
Чуть смущенная улыбка, когда протягиваешь мне руку для пожатия, а я ее уже потом и не выпускаю, пожимая кончики всегда прохладных пальцев.
Мое легкое счастье. Ты отбрасываешь золотистые лучики и люди жмуряться, не понимая, откуда взялось солнце в пасмурный день.
Сегодня ты остаешься со мной. Однажды и навсегда. Ты сам мне сказал ответ, даже еще не услышав вопроса.
Хрусталь вечера тонок и звенит, когда мы щелкаем по нему. Легкой мелодией твоего смеха.
Любимый. Теперь я называю тебя так. И ты откликаешься - эхом.
Сегодня - впервые.
Прочное ментальное единение душ и тел..."Ты пахнешь соблазном и медом"... Наслаждение, сорванное легко и согласно... Уют объятий... Неразрывность связи... Сегодня - вместе... Завтра - вместе... Всегда - вместе...

Надоедливый звук мобильника...
"Что?... Нет... Не может быть... Разбился вчера?... Ложь... Он же со мной..."
Пустой холод простыни под рукой... Правда...

Ты не мог не придти... Ты стремился ко мне, несмотря ни на что...
Ты забрал у неизбежности наш единственный вечер, потому что он должен был быть...

И теперь я ведаю настоящее значение фразы: "Вечность плачет в белой тишине"...

 Отправлено: 15.07.08 17:16. Заголовок: Каждое утро ни свет,..

Каждое утро ни свет, ни заря выходил подмести умощенную камнем дорожку старый дворник. Обыкновенно вместе с этими незатейливыми звуками прутьев метлы о камень и начиналось утро Сергея. Он еще с полчаса ворочался в своей кроватке, пытаясь уснуть, однако, уже прекрасно знал, что сделать ему этого не удастся. Через час подадут завтрак, а еще через четверть часа начнутся все эти утомительные занятия. Письмо, арифметика, география, урок хороших манер. Ну а пока… пока еще не схлынуло до конца очарование волшебного утра, можно увидеть маленькую феечку, одну из тех, о которых рассказывает нянюшка в первом лучике света, пробивающемуся сквозь портьеру.
Пылинки закручивают хоровод, и все немного волшебное, одушевленное… шкаф поскрипывает дверцей, кресла-качалки сполз змеей пояс от домашнего халата, стул у письменного стола, с изогнутой спинкой – точно кошка готовая к прыжку… перья на столе у чернильницы… все знакомое, привычное, и в то же время… в то же время наполненное жизнью…
Сергею все интересно, все в новинку… и так всегда когда весна, или когда уж лето в разгаре, или когда бежишь по двору с санками, а вокруг все белым-бело… и так и пляшут огоньки, искрясь на солнце… или когда набрав полные горсти каштанов возвращаешься осенью из парка. Маменька ругается, норовит тут же выбросить весь мусор, но папенька кажется и в этот раз на твоей стороне. Этот непередаваемый запах прелых листьев… спелых каштанов, солнечного утра, свежескошенной травы… когда все радостно и все в новинку, нет ни печалей, ни тревог… это называется детство.
Усадьба Маврино находилась более, чем в ста верстах от Москвы. И Сергей с самого детства знал, что учиться ему предстоит именно там, а после, быть может и поступить на службу по разумению батюшки в канцелярию его родного брата, где и скоротать несколько лет до женитьбы. Все это казалось далеким, и почти нереальным. Университет, выход в люди, женитьба…
Пока Сергею больше нравилось рассматривать пылинки в утреннем воздухе, или гонять птицу с деревенскими мальчишками, ну или, само собой, играть в войну. Все было лучше скучных уроков, навязчивых манер или занятий музыкой и пением. Однако Сергей очень любил свою маменьку и не хотел ее огорчать, поэтому если ей хотелось устраивать у себя вечера, непременно наравне с другими детьми декламировал стихи стоя на стульчике, одетый во все парадное, когда нельзя было пачкаться, или садиться куда хочется, и уж тем более не приветствовалось съезжать по перилам, а ох как хотелось!
Иногда в Маврино устраивались и большие вечера. «Наш маленький бал» - всплеснув руками, говорила маменька.
Приезжали гости из Гребнево, привозя с собой малышку Анну, которую вот уже второй год настойчиво прочили ему в невесты. Сергей был не в восторге от подобного мнения родителей, однако, похоже и другой стороне весьма пользителен был подобный союз. Как и принято на людях, во время нечастых вечеров и встреч Сергей подавал ей лимонад, прогуливался с ней по аллеям, катал ее фарфоровую куклу в коляске, и с нетерпением ждал того момента, когда можно было бы снять парадное, и бегать, воображая себя воином на коне, или просто половить в пруду лягушек. Лягушки совсем не нравились Анне, и это удручало Сергея больше всего остального. Она считала их гадкими, оттого было особенно забавно, показывать ей чего же он там наловил за прошедшие дни.

Прошло кажется не так много зим и весен перед тем, как ловить лягушек, бегать по полю, вместе с тем, как и кататься по перилам сделалось совсем не интересно, ну а порвав карман на всегдашнем сюртуке Сергей понял, что это его огорчает и он немедленно должен все поправить. Однако вот к Анне чувства его не изменились. Нередко он ловил лягушку - другую специально, чтобы на ее хорошеньком личике отразилась гримаска отвращения. Отчего-то именно это выражение ее лица казалось Сергею наименее уместным.
После этого лета он отбывал в Москву. Вопрос о его поступлении решился еще накануне, и теперь все было ясно. Сергей с замиранием сердца считал дни. Родная усадьба не радовала, а скорее нагоняла тоску. Ему хотелось быстрее вырваться из-под опеки маменьки и папеньки и попробовать свои силы в людях, быть может поступить не только на государеву службу, в канцелярию некоторого чиновника, но и, чем черт не шутит, попробовать себя в военном деле, и тогда… вот уж тогда дорога в родные пенаты была бы заказана.
В первые дни этого лета неожиданно скончался Захар – местный дворник. Сергей так привык просыпаться под эти незатейливые звуки прутьев метлы, что это июньское утро показалось ему неполным, каким-то неправильным и пустым. Захар в детстве много рассказывал интересных историй. Почему-то он вспомнил об этом только сейчас, лежа под одеялом, уже проснувшись и думая, что нет ничего более ли менее постоянного, все меняется, и то, к чему ты привык бывает, возможно надолго, но уж точно не на всегда.
Захар рассказывал о людях, одержимых бесом. Об изгнании чертей, о ведьмах и людях, которые видели их. Он вместе с дворовыми детьми вздрагивал от страха, а после в его комнате, в мерцании свечи виделась то тень ведьмы; а то и вовсе будто из окна доносилась песня утопленницы. Почему утопленницы, Сергей и сам не знал, но теперь он вспоминал обо всем этом с грустью и пониманием безвозвратности.
Одевшись, он вышел во двор. Там было непривычно тихо. Ребятишки прибывали в некотором смятении, да и взрослые старались лишний раз не появляться во дворе. Похороны были вечером. Небольшая церквушка и деревенское кладбище. Сергею было искренне жаль Захара. Наверное, впервые он задумался и о судьбе своих родителей. Задумался и немного испугался. Ведь так стремился он покинуть этот дом, а теперь, противоречивые чувства поселились в нем.
Но как это бывает у всех молодых и впечатлительных людей, негативное переживание, вскоре сменилось новыми интересными открытиями. Занятия по ботанике проходили в парке и в саду. Отец Сергея хотел основательно подготовить того к предстоящему обучению в университете. Сергею нравилась живая природа, и постигать ее законы было делом особенно увлекательным, когда перед глазами были живые примеры того, о чем непосредственно шла речь на занятиях.
В один из таких уроков он и увидел, что двор метет совсем незнакомый парень. Был он довольно молод, вид имел приятный, даже можно сказать, опрятный, и едва ли был намного старше самого Сергея.
Возвращаясь в дом, Сергей поздоровался с новым работником, тот ответил легким поклоном.
- Как тебя звать? – спросил.
- Меня зовут Валера, - ответил парень, поудобнее взявши метлу, - я внук Захара, - вот стало быть, на его место заступил пока.
- Старайся, - улыбнулся Сергей.
Валерий выпрямился и продолжил мести двор.
«Вот так получается, - думал Сергей, - сколько же Захару было лет, что его внук можно считать со мной погодка. Да говорят в той деревне, все были долгожителями… и овощи да мука у них кстати, всегда самые лучшие… да и работники ни в пример другим… ».
После разговора с новым работником времени прошло порядочно, у Сергея были каникулы, и он откровенно скучал, шатаясь по двору, покрикивал на работников, и намерился уже проехаться верхом, как вдруг заметил что Валерий на заднем дворе как будто колдует. Страсть как интересно ему стало посмотреть, чем же в действительности занят новый дворник, и его глазам предстала удивительная картина. Тот в грубой метафоре воспроизводил физические опыты из учебника, который он проходил в прошлом году. Удивлению его не было предела, он осторожно приблизился…
- А что, ты Валерий, такое делаешь? – спросил он вполголоса, чтобы не испугать того.
Однако парень все-таки вздрогнул
- Ваша милость, не сердитесь… - сказал он, - это я мир познать хочу.
- А кто же научил тебя, как мир познавать?
- Да кто-кто? Ваша милость, ну вот идешь по деревне видишь к колодцу длиннющая палка приделана, а зачем, спрашивается? Чтобы всякому труд облегчить. Вот и думаю, что бы еще такое придумать? А если и придумано, то как работает?
Сергей улыбнулся. Как это крестьянскому сыну могло прийти такое в голову, однако это становилось интересным. Хотя бы что-то, перед долгожданной поездкой в Москву.
Он присел рядом, взял сосуд с водой и доделал опыт как по учебнику. Рассказал, стараясь изъясняться понятнее, в чем состоит суть и цель опыта. Валерий слушал с удовольствием. Кажется, ему нравилась наука. Он показал Сергею то, как он выпаривал влагу из растений с помощью перевернутой плошки.
С тех пор и почти каждый день Сергей и Валерий ставили опыты и проводили эксперименты над растениями, насекомыми, заключая между двух стеклышек целую колонию муравьев, или оставляя в необожженной сырой глине следы перьев птиц, а после сушили ее на солнце.
Валерий в свою очередь рассказывал о деревенской жизни, о том, как и что делалось там. Так же и о взаимоотношениях юношей и девушек. Эти рассказы так же будоражили восприятие Сергея, ведь папенька и маменька редко заговаривали с ним на темы взаимоотношений, и все они оканчивались выходами в люди или непременно свадьбой и поцелуем. Что касается нянюшки слухом та стала очень слаба, и ее держали теперь скорее из жалости, чем из необходимости.
Последний рассказ Валерия был посвящен давешнему празднику Ивана Купалы, когда все деревенские прыгают через костер, и водят хороводы, плетут венки, а уж после пускают их на воду. На празднике можно и с девушкой познакомиться и на сеновал с ней сходить. Сергей твердо решил науку взаимоотношений за оставшееся лето изучить, иначе как-то стыдно в Москву неучем по этой части попасть.
Познакомил Валера его с Марьюшкой. Та была у них в деревне искусница в утехах безотказная. И в избе жарко натоплено, и пироги испечены, и сама не стесняется, готова, а уж с его милостью и подавно.
Но не счастлив был Сергей, став мужчиной с Марьюшкой, как не подбадривала она его после, но он понимал, что то ли сделал все не так, то ли природа в чем подкачала, а может разморило в жаркой избе. Честно он признался во всем Валере.
- Да бросьте вы, ваша милость, когда мы с вами на реке были я заметил, что стесняться вам нечего, уд у вас какой надо, многие и позавидовать могли бы. Потом во вкус войдете, там-то девушки красивее будут в Москве-то. Да и все с непривычки кажется, не правильным что ли.
Сергею сделалось стыдно от такого комплимента. Он слегка покраснел.
На небо вскарабкался лунный осколок, Валера сидел рядом, рассказывая о своих похождениях, как тоже непросто было с девушками сначала совладать, а вернее даже с собой при них, а то ишь им бы только похохотать всласть.
Сергей и не заметил, как его голова уже лежала на плече Валеры, а тот легко так поглаживал сильной мозолистой рукой его плечо… и от этого стало так тепло, что он даже заулыбался, как довольный рыжий кот. Валера продолжал что-то рассказывать, кажется про ту же Марьюшку, немного охаивая ее искусство, хотя недавно, ставил всем девчонкам в пример, вроде бы…
- Да и потом, вот смотрите, - Валерий приспустил свои портки, Сергей покраснел глядя на его уд, слегка возбужденный от воспоминаний о своих победах, немного загнутый влево, - не то, что у вас, у вас уд прямой, как у истинного аристократа… мне дед много про аристократию рассказывал…
На минуту Сергею показалось, что его заворожили, иначе, никогда не поступил бы он подобным образом, так же сняв штаны и портки… его уд действительно был прям, и был более тонок, чем у Валерия, ото всех разговоров и от этого нелепого сравнивания он понял, что взволновался.
Валера положил теплую ладонь на его срам… Сергей почувствовал как вровь прилила к щекам, а отхлынув от головы устремилась уж вовсе не по назначению… он закусил губу, чуть выгнувшись, попытавшись освободиться…
- Все ведь работает, значит Марьюшка что-то недоглядела… - он погладил его еще и еще раз… дыхание Сергея сбивалось, переходя в неглубокие стоны… Валерий повалил его в траву, обжигая губы и щеки растерянными поцелуями. Все тело рвалось навстречу его грубости и силе… он видел, как рос и креп уд Валерия, когда он ласкал и поглаживал его собственный непокорный орган. Ему хотелось прервать все эти сладкие муки, и в то же время, чтобы они завершились полным удовлетворением чресл…
Валера все терзал его ротик, а его пальца такие ловкие сновали там… Сергей вскрикнул, когда пальцы Валеры проникли в срамной проход... это было неестественно и доставляло болезненные ощущения… но потом дискомфорт сменился чем-то другим… странное чувство тяжестью повисло внизу живота… брюки и исподнее Сергея было отброшено в сторону, ноги на предплечьях у Валеры… когда его уд вторгся в тесное колечко Сергей закричал… но глубокий поцелуй прервал его крик… он пытался прекратить это… выталкивая уд Валеры, но тот лишь глубже проникал… руки мяли его тело… раздвигая ягодицы, пока Сергей пообвыкся и постанывал в губы Валеры, но уже иначе, от удовольствия и осознания запретности всего действа…
Осколок луны выхватывал их слившиеся тела… травы пахли сладкой горечью… тело Сергея дрожало в умелых руках… белая масса разлилась по животу, венчая вершину соития… Жаркая волна обожгла Сергея изнутри… он снова вскрикнул… оставляя царапины на спине Валеры.
Уже после, оправившись оба лежали в траве…
- Я вижу, ваша милость таких людей, как вы… поэтому не боялся гнева вашего, или протестов, - голова Сергея лежала на груди хорошо ложенного парня, который больше не казался ему таким простым, как раньше, - у меня одна просьба к вам… я на много согласен… возьмите меня с собой в Москву, как личного услужителя… мне… ваша милость, очень учиться хочется… а я за вас бы и уроки мог решать какие-то, и любовный голод утолять… по необходимости…
- Ты все продумал… - лениво сказал Сергей, проводя языком по ушной раковинке Валеры… его волосы цвета соломы, сейчас казались серебряными, - я думаю, что так тому и быть… но окончательно решение, ты же сам понимаешь, за моими родителями станется, и за наставниками также.
- Я думаю, мы с вами вместе отправимся в Москву…

 Отправлено: 19.07.08 11:16. Заголовок: xjcnj gjh;fnm////

Изначально они планировали уехать еще до позднего вечера. Однако фотосессия затянулась, а потом еще и чай, и разговоры о том, о сем. Почти что стариковское желание не расходится. И еще по одной… стало ясно, что сегодня они уже никуда не поедут, МКАД встал, как упрек… машины потянулись душные, как гробы после вождя…
- Вот что, - сказал Тимофеич, - оставайтесь и нечего тут в героев играть, в тесноте, как говорится, да не в обиде…
Сергей еще порывался уехать, что, дескать, сейчас посидим до полвторого, поаокаем и поедем, как раз и хмель лишний выветриться и дорога свободнее станет. Но Тимофеич был непререкаем, да и его авторитет, как друга и фотографа не ставился под сомнение.
- Так, давайте без разговоров, в душ, еще по рюмочке, и спать! Скажите спасибо охламон мой в столице сейчас, вроде как грызет гранит науки, а то так просто не отделались бы…
Валера пожал плечами…
- А у меня сегодня будет интересная ночка, - подмигнул Тимофеич, - я все, что мы с вами нафоткали, стало быть буду проявлять и печатать…
- У тебя всегда по старинке, зато самые лучшие фотографии получаются… - улыбнулся Сергей.
- Я знаю, поэтому вы меня никак в покое и не оставите…
В комнате раздался дружный смех, Тимофеич решительно прогнал музыкантов с кухни, а после, когда уже слипались глаза, а трещалки в траве даже сквозь окна перекрикивали твои собственные мысли, он отправил их спать.
- Так сами разберетесь. Это и есть комната моего охламона, а если б он был тут он бы вас, во-первых, замучил, а, во-вторых, вам пришлось бы спать на полу… - с этими словами Тимофеич ушел куда-то вниз… в свою святая-святых фото-лабораторию…
- Вот как всегда, - беззлобно ворчал Валера, - приезжаем к Тимофеичу, либо напиваемся, либо… - ему так и не удалось закончить мысль, потому что взгляд его остановился на стенах… он неловко вздрогнул…
Несмотря на то, что он часто слышал рассказы и сетования на сына друга, но ему как-то невдомек было, что уровень фанатства того настолько высок, а вернее демонстрационен. Сергею тоже сделалось несколько неуютно, потому что со стен смотрели постеры изображающие их, и лучше фотографии отца, сделанные виде плакатов.
- Мне как-то не по себе немного… - сказал Сергей…
- Да ладно тебе… в конце-концов это всего лишь фотографии…
- Ну да..
Валера разобрал постель, застелил новые простыни, выданные Тимофеичем…
- Располагайся, - кинул он Рыжему… тот недолго думая забрался к стенке, однако там висел плакат, изображающий его самого, поэтому он тут же переместился на край, Кипелов рассмеялся… - вот-вот, а думаешь, мне легко?
Сергей улыбнулся, пропуская Валеру к стене.
- Ужас, как будто типо в храме имени себя…
- Трудно быть богом, да?
- Наверное…
Рука Валеры скользнула по поясу Сергея, тот довольно уркнул, устроился в объятиях вокалиста… Маврин не удержался, четь обернувшись поцеловал губы Валеры…
- Доброй ночи,- прошептал он.
- Доброй, - отозвался Валера…
Очень скоро сон сморил обоих…
Потрескивания деревянного дома. Шорохи на чердаке… небольшой дождик по крыше и в окно … и изумительная тишина…
Рыжий не оставил своей привычки прижиматься и на этот раз. Однако, несмотря на то, что их ноги были переплетены, а руки Рыжего покоились уж совсем в неприемлемых местах здоровый сон был нерушим…
Когда утром Лера завозился, пытаясь принять другую позу, он тут же попал в цепкую хватку Сергея. Тот спросонок улыбнулся своей фирменной улыбко-ухмыкой и пройдясь руками по телу вокалиста поцеловал его в губы…
- Просыпайся соня…
- Это я соня? – улыбнулся Валера, поглаживая Рыжего по спине…
- Ну, а кто же? – он потерся небритым подбородком о плечо Кипелова…
- Давай потихоньку собираться и без глупостей, - полустрого шепнул Валера.
- Хорошо, папочка, я буду вести себя достойно… - оба рассмеялись…
Сергей неспешил отпускать вокалиста из объятий… он прикасался к разморенному и мягкому со сна телу… вдыхая запах, терся о любимого человека…
- Прекрати… Сереж… нам еще ехать… зай… убери руки… пожалуйста… - шепот Валеры становился отрывистым и глухим, по мере того, как Сергей распалял его псевдо случайными прикосновениями снова и снова…
Неожиданно дверь скрипнула… Рыжий замер на полудвижении… Валера с трудом подавил рвущийся на свободу стон сильно сжав руку Сергея под одеялом…
Парень передвигался как амеба… он хотел было завалиться спать после долгой дороги домой… однако узрев, что его кровать занята.. «наверняка какие-то гости бати», - он сполз на кресло лишь для того, чтобы перевести дух… а переведя офигел… «ни фига блин … слеш в натуре…»…
И как бы ему не хотелось остаться, Слава был очень воспитанным мальчиком… поэтому засел с ноутом на кухне. Спать уже совершенно не хотелось… =)

 Отправлено: 23.07.08 17:00. Заголовок: Одна очень старая сл..

Одна очень старая слешная история, написанная мной и Temn'ой в соавторстве, так сказать. Я подправил расхожедние стиля, и как мне кажется, привел ее к логическому завершению без особой пошлости и цинизма.
Спсибо Темной за вдохновенье и все такое =)))

Снова было зябко холодно. Очередная зима не принесла ощутимого облегчения, скорее наоборот. Приближался новый год, а с ним и новые хлопоты. Все как всегда. Он изо всех старался не простудиться, однако, как известно, чем больше стараешься…
Москву незапланированно накрыли морозы. Ого в Питере – 15!. Лучше, пожалуй, сидеть дома, а на улице и не показываться. Он знал, что, несмотря на снег и стужу немного выше по лестнице, если заглянуть ютятся несколько скорбных фигур. В любое другое время он бы, наверное, улыбнулся, увидев, до боли знакомые лица, но сегодня было как-то паршиво, если не сказать больше.
Окраина Москвы, спальный район, пустошь для семи ветров, выдувающих тепло отовсюду, а дальше оцепеневший Царицынский парк. Кажется, когда они пошли гулять с Настенькой последний раз - ее ладошку пришлось долго отогревать. А ведь некоторые сидят вот так… и ничего.
Последнее время почему-то все вгоняло в скуку и легкую грусть. Мысли его перенеслись к Рине Ли. Вернее к тому хорошему, что было с ней связано. Оказалось - не так уж и много. Вообще хорошего всегда меньше, чем плохого… по большому счету он не мог бы называть себя меланхоликом, но и радоваться в этот выстуженный, выкристаллизованный льдом день было особенно нечему.
Когда они встретились с Риной, он думал, что она хочет стать его Йоко Оно. Но тут была большая разница. Как ни крути, Йоко любила своего Джона, наверное, больше всего на свете. Ну а Рина, больше всего на свете любила деньги. Он слегка улыбнулся. Наверное, его бывшая жена – святая женщина, раз сумела все это вынести. Но, впереди новый год, все это следует оставить в старом. Разложить по полочкам, и закрыть чулан.
Мысли похожи на разбегающихся тараканов. Валера зашел на кухню, там было значительно теплее за счет газовой плиты, он потянулся за пачкой сигарет, удивляясь тому, зачем это ему понадобилось положить ее на холодильник. На полу предательски звякнуло. «Что бы это могло быть?» - подумал Валера, наклоняясь. В руку попался желтоватый ключ. Небольшой такой. Потерявшийся во времени. Сколько лет прошло? Почти шесть.
Он вспомнил… безумный май. Жаркий, как июль, наполненный ураганным ветром и дождями, точно август. В этом мае было все. И блюз потрепанных вечеров, и творческий азарт, и головокружительная страсть… Валера вертел в руке ключ, чувствуя, как тепло и горечь расползаются в душе. Встрепанные как будто со сна кусты свежей зелени в самом сердце столицы. Прикорнувший «каблучок», с протянувшимися к нему проводами, девочка Павловских… последний приют истинно московской интеллигенции. Бог знает, как их занесло в этот, забытый богом и властями уголок. Вера Львовна сдавала квартиру, у Сергея был какой-то знакомый, а Варвара Николаевна так боялась ночных грабителей…
Страница, вырванная с корнем из дневника жизни, подрихтованная искусным реставратором памяти… до конца ли? Рукописи не горят! Не в подтверждении ли этому он теперь держал в руке обжигающий ключ?
Когда он попытался закурить – ничего не получилось. То ли старый табак был тому виной, то ли слишком сильно тряслись руки.
Сердце забилось в радостном немом крике. «Ну что же! Естественно! Дурак! Надо ехать туда! Немедленно! Осмотреться, потрогать руками… ». Упрямый разум твердил обратное. «Нельзя. Неприлично. Не так поймут. Вдруг там кто-то живет?»…
Хотя квартира давно находилась в их совместной собственности, но разве это что-то меняло? Он больше не был там с тех пор. Несколько безумных месяцев. И вьюжной зимой счастье разрушилось… распалось, как льдинка… только он не знал этого. Валере казалось, все иначе. И только один он был виноват в том, что произошло. Хотя… он трусливо пытался сбросить всю вину на Рину, и ни один раз. Сергею она не понравилась сразу же. А он увлекся.
Чего уж теперь говорить? Столько воды утекло… а за окнами снова свирепствует метель и вьюга, бьется злыми порывами ветра в надежно запертые окна… холодно. Валера попробовал вернуть ход мыслей в привычное русло. Но это было невозможно. Он пытался читать газету, курить, мысленно разговаривать с самим собой. Но все было не то, и из-за этого проклятого ключа не могло быть иначе.

На 4 этаже впавшего в оцепенения дома зажегся свет. Валера вошел в свой кабинет. Устроившись в кресле, он как будто бы невзначай провел рукой по прохладной полированной поверхности стола, пальцы наткнулись на небольшой кодовой замок. 280263 все легко и просто. Один поворот, 4 поворота, один поворот, три и два с половиной. Щелкнул затвор. Валера осторожно запустил руку в ящичек, достав оттуда небольшой сверток он долго смотрел на него… затем осторожно вынул содержимое. Порванная серебряная цепочка, несколько «палароидных» фотографий, которые стали выцветать и портиться со временем, синий медиатор с глубокими бороздками и, не больше десятка тетрадных листов исписанных не понятным почерком.

***
Исполнение самой заветной мечты
Звезды, упавшие с неба
Это может быть я
Может быть ты….

Валера молчал. ОН смотрел, как на вид неказистые буквы складываются в слова, каждое из которых он знал наизусть. Переступить через себя, через принципы, через стыд и страх казалось невыносимым бременем, называемым еще в светских кругах «цивилизованностью». Так вот он налет цивилизованности? Культурность? Эти 0,0001% наносного?
Валерий держал в руке синий медиатор разглядывая, как будто он стоил огромных денег. Он воровато огляделся округ, будто кто-то мог подслушать его мысли или войти теперь. Раскаленной иглой он сделал в кусочке пластмассы небольшое отверстие… он понимал, что поступает глупо, но ничего с собой поделать не мог.

Сергей смотрел в окно, курил и пытался ни о чем не думать. Он совсем сбился со счету, какая же сигарета пошла. Просто горький дым обжигал легкие, возвращая в реальность. После того нелепого случая он стал невыносимо жестким и даже деспотичным. Доброго Рыжего просто не стало, он остался в том лете, в том старом, забытом переулке у зоопарка. Даже Рита порой обижалась, когда они работали над текстами, и Сергей мог довольно неадекватно отреагировать либо позволить себе повышенный тон. Никто не мог докопаться до души. Казалось, что человека поглотило море злобы и ненависти. На что? На себя, на него, на весь мир...
- Вы не захотели принять меня! Вы не увидели меня! - он метался в отчаянье по комнатам, когда никто не видел, проводя ночи в одиночестве и кошмарном бреду. Сон не шел, интернет не радовал. - Я снова одинок... Во всем мире нет такого другого... меня... вы меня не заметили...
А утром он одевал маску равнодушия и жесткости, становился невыносимым и отправлялся по своим делам.
Собаки улеглись. Стихла вьюга. Пачка сигарет оказалась пустой. А сердце замерло на критической точке, словно боялось работать в привычном режиме...

Тогда никто не мог знать… тогда он даже не мог предположить… что случится немного позже. Морозы не держаться в столичном регионе более недели, уж совсем нонсенс, когда две. Так вышло и теперь. Снега не было, только серость и грязь… день стал ощутимо прибавляться, а размякшие после морозов голуби все так же рылись в неистребимых помойках спальных районов.
Кипелову казалось невыносимым безделье, свалившееся в эти дни. После охватившей его ностальгии, он предпочитал непременно делать что-то. Ну, хоть что-нибудь, только не быть наедине с самим собой. Не оставаться наедине с предательскими мыслями, которые в любой момент могли привести к безумию. Он понимал это теперь, как никогда раньше.
Тем не менее, в какой-то момент он понял, что больше не может до немоты, до покалывания в кончиках пальцев, он должен был приехать Туда. Немедленно, теперь же! Валера спустился в метро. Немногим более 40 минут… небольшой промежуток времени, однако его колотил озноб при мысли, что он увидит за той самой дверью, дверью в жизнь, которой больше не существовало.
На полпути обычный для него разумный голос говорил ему вернуться, убеждал направиться куда угодно, только ни туда! Выйдя на нужной станции, он поднялся в город. Он выкурил сигарету, пока решился сделать шаг. Потом, все уже было гораздо проще. Он почти бежал…
Во дворике было как будто светлее, чем во всей Москве. Нахохлившись, два крупных кота наблюдали за окружающей средой, прикорнув на крыше «каблучка».
По двору неторопливо шла пожилая дама с девочкой, которая была должно быть, чуть помладше Настеньки. «Наверное, Леночка Павловская» - машинально подумал Валера, хотя на самом деле, это могла быть какая угодно девочка. Он глубоко вдохнул и вошел в подъезд.
Пройдя несколько пролетов, он остановился перед дверью № 49. Он прислушался, было тихо. Он понял, что замок не поменяли, что не важно, сколько лет пройдет 5 или 10… ведь он все еще продолжал платить за коммунальные услуги и все такое прочее, как-то совершенно естественно казалось это и… почти обычно.
Медленно повернулся ключ в замке. Он закрыл глаза и сделал шаг вперед. В квартире было темно и пахло пылью и сыростью. Плотно завешенные шторы, казалось, не пропускали ни единого лучика света. Хотя на самом деле это было не так. Просто глаза еще не привыкли. Валера вошел в комнату, скидывая на ходу верхнюю одежду, сперва ему показалось, что она совершенно пуста, он потянулся к выключателю.
- Не включай, - сказал до боли знакомый голос.
Он стоял, как громом пораженный, не в силах сдвинуться с места или произнести что-либо.

Легкий сумрак. И лишь естественное мигание легкого огонька сигареты. Он стоял у окна чуть в профиль, раздумывая над довольно риторическим вопросом: а какого хрена он вообще сюда приперся? И ответ пришел как-то подсознательно - за прошлым, за тем, что безвозвратно потеряно. Просто за той маской, что Сергей носил, жила измученная душа, которая еще надеялась, что найдется и на нее бальзам.
Сергей смотрел на родные черты и закусил губу. Настолько сильно впечатывались кадры прошлого кадрики, что оставляли рубцы клейма на сердце. "Ну, что же ты?" - мелькнула мысль, а голос произнес, при чем довольно хладнокровно и равнодушно:
- Зачем пришел?
Сергей и не ждал ответа, он понимал, что ему абсолютно не хочется знать, почему в эту квартиру явился Валерка, он и так практически знал правду. Но вопрос был задан...
Сергей потянул рукой резинку с хвоста. Рыжая копна разметалась по плечам. Он встряхнул волосами и потушил сигарету, ныряя в легкий сумрак, выжидая...

Сердце Валеры забилось чаще, казалось, вот-вот выскочит из груди… ощущение, что ему не хватало воздуха. Но это лишь волнение… очень сильное. Он знал это. Чуть заикаясь, как всегда в таких ситуациях, он ответил:
- Я… хотел… вс…вспомнить….
Ему казалось, что в этот момент маленький кусочек пластика висевший на шее был кусочком раскаленного металла. Это был первый разговор, после нескольких лет почти полного игнорирования друг друга и молчания.
По мере того, как глаза привыкали к темноте, он мог увидеть все больше. И морщинки Сергея, залегшие у глаз, и его решительный взгляд, старающийся быть холодным. «Неужели он … все это время…»…
Инстинктивно Кипелов сделал небольшой шаг назад, опираясь о косяк двери. Это было почти невыносимо. Хотелось уйти отсюда немедленно, и в то же время, остаться здесь навсегда.

Кровь пульсировала мучительно и быстро, в горле стал тугой ком, отчего Сергею пришлось отвернуться снова к окну, чтобы Валера этого не заметил. Аура равнодушия невидимо витала вокруг него. Настолько привык, настолько забыл, настолько договорился со своей душой. А сейчас самое дорогое и тщательно скрываемое вырывалось из памяти, причиняя невыносимую боль.
- Вспомнить? А есть что? Или для тебя это так... - голос слегка и почти незаметно дрогнул, - ... важно?
Валерий пожал плечами.
- Я не знаю. Не ожидал встретить кого-то здесь. Тем более… не думал… что ты придешь… я… - Валерий теребил рукав, - не знаю…
Он жадно впитывал черты гитариста, поворот головы, волосы, распущенные, без банданы или кепки. Его руки… да ему гораздо спокойнее удаются эти переживания. Есть ли они или ему только показалось? Может так лучше? Надо уйти? Да надо… только еще немного поглядеть… если он сам скажет…
Сергей молчал, испепеляя вокалиста взглядом. «Ты только посмотри до чего ты докатился… Какой ты? » - мелькнула мысль, и сразу, испугавшись ледяного покрова души, исчезла в неизвестном направлении. Глаза могли смело рассматривать все, что хотелось, поскольку выгодное расположение у окна давало ему такие привилегии. Валерка изменился, и явно не в лучшую сторону. Куда пропал тот светлый человечек, которого он так… тогда… любил…
Сердце дрогнуло от этого признания самому себе. Лучшим способом успокоиться сейчас было только курение. Огонек зажигалки резко мигнул, осветив на миг лицо.
- Кого-то? А что сюда может еще кто-то прийти? Или я чего-то не знаю?
Валерий пожал плечами.
- Не знаю… кого угодно… - слова давались тяжело, но он продолжал стоять и смотреть.
«Так все странно… я так хотел и так боялся, что это может случиться. Думал, а вот что я скажу, если вдруг… но никогда не мог предположить, что буду стоять здесь и смотреть на него вот так… не находя слов… не смея лишний раз что-то спросить или сказать… что привело его сюда? Неужели…?».
- Как ты здесь оказался? – нашелся, наконец, он, и тут же предложил пути к отступлению, - думал, что, как и все пятиэтажки его снесут?
Казалось это все вообще говорит кто-то совсем чужой. Хотелось так же закурить. Мучительно почти непреодолимо… но он перешагнул через себя. Боялся, что не заметит чего-то, не успеет запомнить, занятый собственными ощущениями… Сергей выпустил струйку дыма… в неярком свете, просачивающимся сквозь плотные шторы это было особенно эффектно… красиво? Пожалуй, красиво…
«О чем он теперь думает? Проклинает свое решение прийти сюда? Радуется в тайне, даже от себя самого? Печалится? Обрушивает на меня проклятия?»… - он не отрывал взгляда от рук Маврина, потому что в глаза смотреть было не выносимо. Они дети ХХ века, теперь многое нельзя, не по этикету, в том числе и чувствовать, открыто говорить, верить на слово, поддаваться эмоциям.
«Смог бы я быть столь равнодушным, если бы… если бы мы не виделись так долго будь он кем-то из придворных… пожалуй такая роль ему бы подошла… тогда я имел бы право? Скорее всего нет… скорее рыцарский век. Век куртуазности и сентиментализма, без оглядки на моду…».
- А я каждый день здесь бываю... То ли ищу прошлое, то ли бегу от настоящего… Иногда даже ночую… - Сергей и сам не смог себе объяснить, почему вдруг разоткровенничался. А, может, просто ничего никуда и не пропало, может, чувства живы? Может, он просто хотел, чтобы все произошло именно так…
Сигарета дотлела, окурок оказался в маленькой и аккуратной пепельнице. Сергей сел в кресло, откинув голову на спинку и прикрыв глаза. В голове роились мысли, жужжали и подталкивали хоть что-то сделать. Но с тем же неведомая рука останавливала его. Наверно, не стоит…
- Ну, что же ты? Это столько твой дом, сколько и мой. Проходи, располагайся…
Валера обрадовался и в то же время испугался… «неужели я так долго и так сильно мучил его сознательно или нет… лучше не думать об этом…». Он сел на краешек стула.
- Понятно, - смог произнести он. Хотя на самом деле ничего не было «понятно». Теперь наверное, стоило завести какой-нибудь светский треп. Вернее, Валера наверняка бы так и поступил. Только Тот Валера остался сидеть в кабинете, и уж точно не стал бы сломя голову нестись куда-то, где быть совсем не следовало… все так глупо, и в то же время…
Ничего не бывает случайно. Любая мелочь через несколько дней, недель, месяцев или лет оказывается нужной.
Почему он не выбросил все это? Почему? Зачем пришел сюда? Почему не сдал квартиру, не вернул ключи, забыл сигареты? Как они вообще там оказались? Как оказался там ключ? Не важно…
- Сам не знаю, - выдохнул Кипелов… - можешь смеяться, но недавно я неожиданно нашел ключ от этой квартиры… и это не давало мне покоя. Как бы я не старался отвлекаться на что-то вокруг происходящее, все равно… и вот я здесь… - он пожал плечами… - по большому счету… не знаю… что я хотел… и….

Сергей молчал. Робкий голос Валеры успокаивал и убаюкивал. А в душе по-новой стеной возрастал холод и безразличие. Вот и состоялась эта встреча. А ничего особенного и не произошло, даже и поговорить не о чем. И даже пришло осознание, что они по сути чужие. Нет! Ничего не осталось, все сгорело дотла, а в душе осталась только огромная дыра. «Ну, поговорили мы, и ничего — пусто, и даже еще по-прежнему больно», - подумал Сергей, из-под ресниц рассматривая Кипелова. Щемило по детски, так, что было невыносимо находиться здесь, рядом с ним. Перед глазами всплывал тот роковой день, в голове набатом звучал оправдывающийся голос. «Все умерло еще тогда!.. - кривая полуулыбка коснулась губ. - Пусть я так и останусь для тебя циником, истериком и параноиком».
Сергей встал, легким движением головы расправил рыжую копну по плечам, накинул куртку. Еще секунда... Последние черты, последние движения... Легкий момент, чтобы запомнить, напоследок... А потом вечерами сгорать, вспоминая... Чтобы с утра снова становиться собой, таким, каким пришлось стать в свете последней пары лет.
Он дошел до двери без слов, рука медленно, даже наверно слишком медленно, легла на ручку...
Валера понял, что если он не сделает ничего теперь… то это будет уже навсегда. Если до этого были пути к отступлению, то теперь их не будет. И кто знает, что в припадке ностальгического мазохизма они еще смогут сотворить.
«Но я никогда не делал ничего решительного раньше, все решалось само собой…» - протестовал разум. Но сердце говорило иначе: «Если ты и теперь ничего не сделаешь, все закончится НАВСЕГДА». «А если…» - вступил было в спор разум с новой силой. «Ты никогда не узнаешь, что будет, Если ты ничего не сделаешь!».
Валера резко встал, так, что перед глазами на миг вспыхнули черные точки. Он не смог бы припомнить, как он столь быстро преодолел это расстояние между ними.
- Не уходи, - выдохнул он в волосы Сергея, обнимая того со спины…
«Безумец!» - кричал разум.
Сергей замер, по телу побежала дрожь, отдалась в голове набатом. Теплое дыхание, тихий шепот... Он даже не слышал, что говорил Валера, он только чувствовал его руки, его объятия... "Ну, зачем?" - Сергей закрыл глаза, оставаясь недвижимым.
- Валерка... Я... - сердце затрепетало раненой птицей.
Рука накрыла тонкие пальцы, держащие его. Все стало столь неважным... Есть они, есть эта квартира - их прошлое, которое не вспоминалось около двух лет. Какими же идиотами они были... Рухнули стены, барьеры, препятствия... Не осталось ничего, только они и эта квартира... А дрожь не проходила, и, кажется, даже ощущалась в приличном радиусе вокруг них. Электромагнитные колебания чувств... Магнетизм, полярность, притяжение... Это было то, что во всем бренном мире принадлежало им двоим... Только им! Только двоим! Сергей выдохнул, отбрасывая голову на плечо Валере...
- Прости меня, родной… - слова давались легко. Они были давно готовы быть сказанными, но что-то наносное, культурное, правильное не давало им прорвать границы безмолвия.
Волосы Сергея мягкие, пропахшие табаком и, как казалось Валере, летом. Его руки… прикосновения заставляли забыть обо всем… о том, что существует… так просто… и в то же время… странно… страшно?
«Имею ли я право?» - вопрос бьющийся в висках на мгновение, казалось, разорвет сознание на куски. Он прижал к себе Сергея, чуть коснувшись мочки его уха губами…
«Не отпущу… »..

 Отправлено: 11.08.08 19:01. Заголовок: Эмоциональный бред ..

Эмоциональный бред

Зачем я мучаю тебя и себя?
Наверно потому что с детства боюсь оставаться один… С детской боязни темноты и бабаек в коридоре все ушло в боязнь быть одной сейчас. Я уже не люблю тебя, не живу тобой, не скучаю. Мне хорошо одному, спокойно.
Я злюсь на себя за то что мучаю тебя. Издеваюсь. Знаю что ты скучаешь, а все равно отменяю встречи даже если не занят. Вру что иду спать или устал чтобы не говорить с тобой. Использую любую возможность уехать от тебя. Говорю что люблю, и в тот же момент проклинаю себя, что каждым словом снова даю тебе надежду, которая уже умирает.
Мне хорошо с тобой. Ты хороший друг, верный, добрый, заботливый. Но не тот человек которого я люблю, не тот с кем хочу быть. Я виноват сам, все у нас с тобой произошло так быстро, стремительно. Слишком сильно я тебе доверял, слишком быстро раскрыл и отдал душу, которая не может быть с тобой, не потому что не хочет, а потому что не может.
Не может врать и притворяться, не хочет делать тебе больно, мучить тебя. Себя мучить я привык, я все всегда переживаю в себе, перевариваю и перемалываю по косточкам. Я слишком привередлив, слишком много хочу от людей, не представляя из себя ровным счетом ничего.
Таким людям как я лучше быть одним, чтобы не причинять боль окружающим. Я слишком шумный, слишком резкий, влюбчивый, и чересчур мечтательный. Я всегда стремлюсь к какому то понятному только мне идеалу, к чему то недостижимому и недосягаемому. Перепады моего настроения столь резки что ты не понимаешь почему я сейчас говорю тебе - «Люблю!», а через 5 минут готов за любые сокровища мира скрыться от тебя подальше. Мне нужны эмоции. Каждый день, час, минуту. Мне нужно удивляться и стремиться чтобы жить. Меня убивает рутина, я не могу переживать одно и тоже каждый день.
-Я тебя люблю…Каждый день, каждый час…
-Я скучаю…Ты всегда скучаешь..
Ты веришь в меня, любишь, ждешь того же в ответ. А я не могу тебе этого дать. Ты слишком спокоен, слишком размеренна твоя жизнь, ты боишься перемен, боишься нового в своей жизни, а я без этого не могу…
Мне лучше быть одному…



Мысли и чувства обострены, я действительно лис, не потому что рыжый, а потому что в состоянии вечной охоты. Ты не понимаешь почему у меня такое быстрое сердцебиение… Как будто мое маленькое сердечко сейчас вылетит и разобьется… Нет… Оно не вылетит. Оно в состоянии вечной охоты. Охоты за жизнью, эмоциями, переживаниями. Они захлестывают и уносят… В голове всегда дурман, люди называют его болью или хмелем. А для меня это норма. Норма жизни. «Вечно пьяный, вечно молодой…»


Я- безрассудство, детство, ветер… Мне нужно двигаться всегда. Идти в перед. А ты заседаешь на мертвой точке. Ты достиг чего то и этого достаточно. Я могу быть шумным, ветреным, бесшабашным, безрассудно веселым. А могу стать образцом тишины и покоя. Я закрываюсь в себе, прячу душу, ты ее не поймешь никогда. Она слишком живая, слишком чуждая тебе. Слишком быстрая, стремительная. Как маленькая комета. Она летит, спешит жить. И вдруг врезается в планету, и вынуждена, рожденной парить и двигаться, оставаться в твоем лоне, лежать как забытый ребенком волчок под диваном. Ждать когда его зажгут снова, дадут лететь, парить, двигаться, спешить, по махровому полю ковра.




Что для меня банальное люблю? Ты можешь повторять эти слова целыми днями, а мне нужно чувствовать… Ощущать…Жить этими ощущениями…Переживать и осмыслять каждое мгновение своей жизни. Мне необходима боль. Она дает мне возможность выстроить все в нужной мне последовательности. Понять и принять реальность. Найти выход из той или иной ситуации. Благодаря ей я могу трезво смотреть на вещи, проснуться от своего внезапного и бесполезного сна.
Для тебя утро- просто новый день, еще один из тысячи… А для меня- рождение новой жизни, для меня он последний всегда. Я чувствую его, я живу им. Я не жду новой встречи, потому что бы любить тебя мне не нужны вечные встречи, походы, прогулки. Мне нужны ощущения. Я чувствую тебя, твою жизнь, знаю что ты есть. Этого достаточно. Чем чаще я вижу тебя тем сильнее ты мне надоедаешь, и это нормально. Ты просто всегда рядом, это хорошо, но не для меня. Мне нужны эмоции… Мне нужно скучать, стремиться…


Я хочу чтобы ты знал одно- я безумно благодарен за проведенные с тобой дни. Ты очень хороший человек- добрый, ласковый, заботливый. Просто я не твое счастье наверное. Я другой. Я не могу долго быть с одним человеком. Я благодарен это жизни что она свела меня с тобой. Ты стал еще одним этапом моей жизни. Светлым, чистым, важным. Но как любой этап, он должен когда то пройти. Я хочу верить что ты всегда будешь моим другом. Я готов всегда помочь, поддержать тебя. Жизнь не останавливается. Жизнь- это и есть движение. От плохого к хорошему, и наоборот. И для меня это движение необычайно важно, я живу ради него, я им дышу, питаюсь...

 Отправлено: 22.09.08 13:11. Заголовок: пардон за мой французский =)

Холодная осень забирается под куртку. Далеко за полночь. Сергей стоит у холодной колонны отделанной мрамором и прикуривает. Руки замерзают очень быстро, пальцы перестают слушаться… на улице не больше +5. Свет, бьющий из лампы, вмонтированной в булыжную мостовую, подсветка самой колонны накладывают странные тени на его лицо...ветер пробирает до костей…
Москва никогда не останавливается и никогда не засыпает. К огромным вращающимся дверям отеля, который когда-то назывался «Националь» то и дело подъезжают шикарные машины. Выходят постояльцы в дорогих манто… он уже видел нескольких депутатов… как будто не было прошедших двадцати лет… когда-то… впрочем, какое это имеет значение сегодня?
Снова пытается закурить… охрана настоятельно рекомендует не делать этого… все вежливо улыбаются… почти Европа.
Спина начинает ныть и неметь… - сказываются два концерта и черте-какая ночь в поезде в Москву. Стыдно сказать… стыдно подумать… хорошо, что больше никого нет… на что он надеется? Все глупо изначально… случайно подчитанные данные на каком-то неофициальном форуме, во время бессонной ночи в Интернете, случайно оброненная фраза кем-то из толпы… но если бы он не пришел сюда… он винил бы себя, что даже не попытался.
Когда зуб на зуб уже не попадал от холода, когда он понял, что надо уходить, иначе завтра он будет безнадежно болен и разбит, а в сердце все скребло это не пойми откуда взявшееся… «еще совсем немного… пять минут!». Позолоченная вертушка крутанулась в сотый раз, звуки фортепианной музыки вновь сделались слышнее… он не оглянулся, отчего-то сделалось жутко… но по-весеннему тепло…
- Good evening! Tell me, how to pass to Red Square?
Сергей поднял глаза… сигарета выпала из озябших пальцев…
- З..дравсвуйте... You need to go straight. – выдавил он из себя, глядя в лучистые светло-карие глаза.
Он мечтал об этом много лет. Он представлял себе этот момент сотни раз… «ну что же ты! Ну, скажи еще что-нибудь…» - язык как будто присох к небу…
- Are you all right?
- Yes…
И когда высокий человек, со слегка сгорбленной спиной в сером пальто взглянув в московское небо, которого и видно-то не было за мириадами лампочек и рекламы, повернулся и пошел в направлении указанном Сергеем он вдруг нашелся, выпалил на едином дыхании…
- Hold! Can I go with you?
Казалось, секунду Брайан колебался, но затем коротко кивнул, и Сергей, не помня себя от счастья, забыв, что еще пару секунд назад замерзал здесь у ступеней отеля, мгновенно оказался рядом… ему столько хотелось рассказать Мэю… но все слова потерялись, и утратили всякий смысл. Он шел смиренно рядом, похожий на нашкодившего мальчишку, опустив глаза …
-You know, I am recently in Moscow. I was here few times, and each time I had different impressions. All that I can is to walk around Red Square and its surrounding areas. And it would not be bad if you could help me to see another Moscow.
Сергей понял не совсем все, скорее уловил общий смысл довольно быстро произнесенной фразы… кивнул и пошел, увлекая Брайана за собой… новый и старый Арбат… английский музыкант иногда едва поспевал за ним, фотографировал удивительную на его взгляд архитектуру Москвы… потом снова Тверская, Пушкинская площадь, Патриаршие… Брайан фотографирует… Сергей пытается что-то рассказывать, временами закуривая… обвыкаясь в новой ситуации… смелея… согреваясь…
От Брайана как будто исходит тепло, какая-то благодать. Это как сказка, которую мама читала перед сном. Как сбывшийся сон про страну эльфов, или вроде того. Is this a real life, or just fantasy?
- You know, "smoking" is a bad habit. We are struggling with this, you have not tried to quit? – как бы между прочим роняет Брайан, и ему становится стыдно… Сергей суетливо топчет окурок ногой… Мэй улыбается… полмира за эту улыбку, - Tomorrow we will have a concert. Will you come? You know I will not be cunning ... I knew you. On the first day of our stay in Moscow one girl gave me your plate. Thank you! You write wonderful music.
Сергей покраснел… Ему было стыдно… «кто мог сделать это? Кто посмел?»… а с другой стороны какое-то тепло разлилось в душе… хотелось петь… хотелось творить… лететь куда-то бежать… сделать что-то… свернуть горы…
- Will you sign me a company? – улыбнулся Мэй.
- Yes, of course… - только и смог вымолвить Рыжий Бес, больше похожий теперь на маленького котенка.
- Moscow is a wonderful city. I really like it. How unfortunate that in each of the cities we have been delayed quite a while. But I am happy that I have visited Russia three times. We were so passionate about walking that I did not even ask your name. What's your name?
Сергей смутился еще больше, он поднял глаза, получив в ответ искрящийся добротой взгляд.
- My name is Sergey, - как будто на уроке в школе ответил он.
Брайан пожал его руку… все происходило как будто во сне, и музыкант мог поклясться, что он видел невысокого человека с противоположной стороны бульвара, на котором они очутились, который выгуливал кота на шлейке…
Однако игра воображения вновь сменилась картиной остывающей сентябрьской Москвы. Брайан шел рядом, рассказывал что-то… Сергей смутно улавливал краешки тем о космосе, о работе над альбомом, о турне, о взаимоотношениях в команде… о том, как нелегко все дается, и как Брайан боится обидеть своих поклонников… и о том, как он устал… и как его пугали рассказами о России…
Незаметно они вернулись в отелю, откуда и начался их путь. Сергей понял, что замерз, и что простыл капитально… что наверное ни водка, ни горячий чай уже не спасут от температуры… однако ему было наплевать… его мечта сделалась немного ближе… немного реальнее… Брайан не спешил… он как будто впервые осматривался здесь…
- I am cold. Would you like to drink some coffee with me.
… на какой-то момент все поплыло перед глазами, только золотые блики… благодатное тепло в холе отеля, и звуки фортепиано все слышней и слышней…пара этажей вверх…
Брайан разулся при входе в номер, Сергей последовал его примеру… ноги тут же утонули в мягком ворсе ковра. Яркий свет… кажется здесь все светилось неестественно… искрилось и преломлялось… может быть тому причиной был выбранный режим, а может и хозяин номера.
С чашечкой кофе они устроились на кремовом диване, который показался Сергею очень мягким… чашка в его руках выглядела хрупкой, и по его мнению слишком уж изящной… вся эта роскошь российских гостиниц VIP класса была наполнена музейностью. Ему сделалось стыдно за внешний вид, за татуировки... захотелось уйти, напиться… провалиться сквозь землю… но улыбка Мэя разбила неловкость… и заставила улыбнуться и его самого.
- Have you warmed up? This autumn in Moscow is very cold, you know. Do you want something else?- No, thank you…
Сергей подспудно понимал, что все лимиты вежливости исчерпаны… что надо уходить… благодарить за все… быть может… попросить автограф? Как глупо… как унизительно… быть может, где-то кто-то… вот так же не решался обратиться к нему с этой просьбой. А сколько раз он сам огрызался, посылал…
Странная уверенность появилась в нем, Брайан не скажет ему недоброго слова. Все так странно… и в то же время, так ожидаемо… иногда он мечтал о том, чтобы вот так пить кофе, разговаривать… просто смотреть в эти глаза… все было именно так, и даже лучше.. хотелось ущипнуть себя за руку…
Сергей зажмурился «это не может быть правдой, я исчерпал кредит доверия, лимит счастья… да все что угодно… так не бывает… такое не сбывается…».
В следующий момент он услышал над самым ухом:
- Don’t be afraid, - мягкие теплые губы слегка коснулись ушной раковины, по телу прошли волны обжигающей дрожи. Сергей боялся открыть глаза… боялся, что это ощущение пройдет… он чувствовал запах шампуня, и несравнимую ни с чем мягкость волос Брайана, и слова звенели в голове… « D o n ’ t b e a f r a i d»…
Мир перевернулся и утонул в поцелуе.
Если возможно такое состояние, когда в голове нет ни единой мысли. Когда все вокруг светло до самого горизонта. Если есть вкус у счастья, то это был именно он.
Подспудно Сергей понимал, что каждое следующее мгновение приближает минуты расплаты и сожаления. Но сейчас надо жить настоящим… «Пусть будет так…»…
Торопливые жадные руки… нежность, застывшая на кончиках пальцев… шепот теплых губ… So… many different interesting patterns on your body… for…. обрывки фраз… все как будто в тумане. В тех самых фильмах про виллы и апартаменты…
Брайан увлекает его на кровать, да что там, ложе… ткань простыней приятно холодит кожу. Пару часов назад он замерзал на ступеньках отеля, а сейчас Сергею было жарко, внутренний огонь съедал его… искристые глаза, заставляющие стыдиться своего нетерпения, ласковые руки… понимающая улыбка… одежда в недосягаемости…
У Брайана на шее нитка черного жемчуга и серебряная цепочка… Сергей осторожно целует его… откидывается назад в ворох мягких подушек, увлекая Брайана за собой… он чувствовал, как тот стягивает его джинсы…
…« D o n ’ t b e a f r a i d»…
Хрустальная мечта с искрящимися солнцем глазами… поцелуи… еще и еще… прикосновения… запахи… едва заметные ласки… краска заливает щеки…
…« D o n ’ t b e a f r a i d»…
Шепоты… касание кожи… переплетение пальцев… поцелуи снова и снова… так странно ощущение полета… его лицо так близко… он улыбается иногда произнося его имя с таким странным акцентом… наверное, он слышит тоже самое в ответ…
Сергей заставил себя перетерпеть резковатую боль проникновения… Брайан оказался сильнее, чем он предполагал… обычно это он был старшим, ведущим, лидером, по всем статьям… а здесь… глядя в искрящиеся глаза … судорожно хватаясь за сильные плечи… задыхаясь от собственных стонов немного боли, и все больше наслаждения… отдаленный шепот…that’s great… ладонь Брайана испачканная его семенем… глубокий поцелуй… бисеринки пота…
И он обессиленный в объятиях легенды… сами собой катятся по щекам… утешающая ладонь поглаживающая плечи… впервые он чувствовал себя таким хрупким, почти женственным…
- Brian… I love you…

***

Он вернулся домой ближе к обеду. Залез под горячий душ. Мыслей не было. Ощущение прикосновения к чуду и тут же удар реальности в солнечное сплетение… слезы радости и отчаяния душили его… капли воды стекали по спине, то обжигая космическим холодом, то жаром вулкана…
Он не услышал как входная дверь открылась, лишь оглянулся, когда мурашки пробежали по босым ногам…
- Ты вчера не ночевал дома, концерт закончился поздно?
- Да...
- Ты был у него, да? – в голосе Валеры чувствовалась горькая обреченность. Андрей выигрывал по всем параметрам, а после юбилея группы Сергея это стало еще более очевидно. Молодой, сильный, здоровый… доступный…
- Нет… я… был… По-другую сторону баррикад.
- Что ты имеешь ввиду?
- Ты не поверишь…
Валера подал ему полотенце…
- Во что?
- Я был у Националя… поехал после концерта… туда… ну чтобы подождать… глупо да? - Валера смотрел на него, несмотря на то, что лицо казалось усталым и немного сердитым, но глаза улыбались, - ну и… взял автограф у …. Сам понимаешь…
- Простудился, наверняка… давай сушись… будем обедать…
Сергей посмотрел на себя в зеркало на шее на серебряной цепочке висела монетка … 6 пенсов*.


*Брайан Мэй вместо медиаторов использует 6-ти пенсовую манетку имени себя.

 Отправлено: 02.10.08 10:14. Заголовок: Я помню как сейчас -..

Я помню как сейчас - мокрый наждак асфальта под ногами и мгла. Яркий лист в луже. Рядом с растекшимся радужным пятном бензина. Мокрая лапка в моей руке. Я никак не мог отогреть твои пальцы и твою душу.Она так и осталась для меня за прозрачным небьющимся стеклом, по которому стекал тот далекий осенний дождь.
Но я помню - все. Поворот головы и каждый жест. Ты стоял у этого окна, опираясь на подоконник. Пил чай, с удовольствием согревая руки о белый фарфор.
А затем...ты молчал. Когда я притянул тебя к себе.Не сопротивлялся, не злился. Молчал. Я держал тебя в своих объятьях, но ты не ощущал их тепло. Я любил, а ты не мог понять этого. Я хотел обладать тобой. Полностью. И хотя бы это ты признавал. И мы даже были любовниками, но я никогда я не знал, чувствуешь ли ты что-нибудь вообще.
А потом фраза, небрежно кем-то брошенная...фраза о тебе: "Ты даже не представляешь себе, как он тебя ненавидит. Я в жизни не видел такой ненависти."
Когда я тебя прямо спросил, правда ли это, ты промолчал. Снова.
- За что? - самими губами спросил я.
И ты наконец разлепил свои, всего для одной фразы:
- За то, что сделал меня... таким...

Глупо ненавидеть за нелюбовь.
А ненависть за любовь есть равноценный обмен.
Равносильный - как плюс и минус.

Яркий лист в луже. Рядом с растекшимся радужным пятном бензина. Мокрая лапка в моей руке.

 Отправлено: 15.10.08 11:42. Заголовок: Man and boy

Мне надоело ждать прихода вдохновения, поэтому вопреки первоначальному замыслу я выкладываю последнюю главу неоконченного рассказа, которую в принципе можно читать как самостоятельное произведение.
В полном виде рассказ имеет рейтинг NC-17, включает в себя принуждение, изнасилование, секс с несовершеннолетними. Последняя глава представляет собой лирическую зарисовку.

Вместо эпилога. Глава 7. Это было давно и неправда

– Сергей, а дома есть чего пожрать? – Андрей вынул из уха черную капельку наушника и повернулся мордашкой к Маврину.
– Найдется, – отрезал Сергей, не поворачивая головы. Он сосредоточился на запруженной дороге, прикидывая, как половчее подрезать неповоротливый черный джип. «Вот уже моя берлога для Андрюшки домом стала», – мысль была отстраненной. Сергей влип в связь со своим новым вокалистом скорее по инерции, нежели повинуясь чувству. Просто чтобы заполнить пустоту, согреть холодную постель в холостой квартире, куда не суется теперь даже Лена, поглощенная собственной, стремительно набирающей обороты жизнью.
– А конфеты?
– Что? – Сергей поравнялся с джипом, за рулем которого оказалась старлетка с хищным маникюром. Сквозь затемнение тонированного окна было видно, как она, причмокивая пунцовыми губами, вглядывается в зеркало заднего вида, отыскивая недостатки на своем лице.
– Ну, конфеты, шоколад, – Андрюша скосил глазки и выпятил губки не хуже девицы из джипа.
– Не знаю. Нет, наверное.
Джип перестроился в крайнюю полосу. Теперь Сергей надеялся проскочить затор минут за десять. «Только бы Андрей не начал канючить», – подумал Маврин, покосившись на недовольного мальчишку.
– Ну, может тогда в маг заедем? В тот, что на углу. Быстренько… М? – бархатно мурлыкнул Андрей, и, предупреждая отрицательный ответ Сергея, прибегнул к крайнему средству – оперся о Серегину коленку, подался телом на Маврина, потерся носом о его плечо и прошептал, вытягивая гласные. – Пожалуйста-а, Сереженька…
Сергей мог бы послать парня куда подальше, подобные штучки на него никогда не действовали, только выводили из себя. Тем более что дома Андрей наверняка попытался бы накормить шоколадом самого Сергея, неуклюже ласкаясь, придерживая конфету губами, видимо находя это действо жутко сексуальным. Впрочем, по настроению Маврину нравилось целовать перемазанного шоколадом сладкого и липкого Андрюшку.
– Ладно, заедем, – устало согласился Сергей, поворачивая руль и втискивая машину в свободное пространство между «десяткой» с разбитой фарой и «Фордом».
– Ты лучший! – Андрюшкино лицо просияло заученным восторгом, который проявлялся всякий раз, как мальчишке удавалось что-нибудь выклянчить у Сергея.
«Лучший, лучший», – мрачно усмехнулся про себя Маврин. – «Не заблуждайся, малыш, не растрогали меня твои ужимки». Сергею по возвращению домой хотелось завалить Андрюшку на первую подходящую поверхность и трахнуть, чтобы скинуть накопившееся за день раздражение. Сергей знал, что Андрей мог из вредности вместо своей задницы подставить ему кукиш. Такое уже случалось. Дешевле было уступить, чем потом уламывать разобиженного донельзя мальчишку.
С парковкой у круглосуточного супермаркета повезло. Маврин со вздохом откинулся на спинку сиденья.
– Давай, только быстро.
– Да, я быстро, – подтвердил Андрюшка, вновь озарившись ослепительной улыбкой, но с места не двинулся. – Ну, это…
– Что еще? – нахмурился Сергей.
– Дай денег, – Андрей вывернул карман ветровки, демонстрируя отсутствие наличных средств.
Маврин лениво порылся в карманах джинсовки, вытащил несколько сотенных купюр.
– Хватит? – спросил он, протягивая их Андрею.
Очередная дежурная улыбка.
– Я буду экономным. – Андрюшка с силой распахнул дверь, проехавшись ею по высокому бордюру, бочком выбрался из салона и вихляющей походочкой почапал в магазин.
– Шлюха, – беззлобно выругался Маврин, нашарил в бардачке сигареты и тоже вылез из машины – покурить, и одновременно немного проветриться. Дверь он закрывать не стал, в машине было душно – Сергей в последнее время слишком много курил, так что весь салон провонял едким дымом, от которого болела голова, и першило в горле. Андрюшка жаловался. Как бы там Маврин ни относился к парню – голос Андрея следовало беречь.
Сергей курил, рассеянно разглядывая входящих в магазин и выходящих покупателей, высматривая в толпе фигурку Андрея. На улице начало темнеть, спешащие прохожие сливались с тенями, стелящимися от фасадов домов. Только ярким пятном выделялся, подсвеченный неоном, вход в супермаркет.
Из магазина вышли двое парней, они задержались у входа – один зажимал в руке зажигалку и, загораживая ее другой рукой от ветра, помогал прикурить другому. Тот парень, что держал сигарету, жадно затянулся, выдохнул дым, смачно плюнул в покосившуюся урну. Он откинул с лица длинную прядь, и безжалостный неоновый свет, выхватил из тени, знакомые Сергею, почти что родные черточки узкого личика. Сашка…
Другой парень нагнулся к Сашке и что-то прошептал ему на ухо. Сашка зашелся в заливистом смехе. С того места, где стоял Сергей, он, конечно, не мог ничего услышать. Но задорный, искристый Сашин смех, видимо, навсегда врезался в его память.
Сергей смотрел и смотрел, не обращая внимания на тлеющий в руке бычок, только когда жаром опалило палец, Сергей чертыхнулся и отбросил окурок, который, полетев по дуге, упал в грязную лужу. Сергей проследил за траекторией полета окурка, а когда поднял глаза, то наткнулся на внимательный взгляд карих глаз.
Сашка глядел на него в упор, не мигая. Парень рядом с ним что-то сказал, но Сашка отмахнулся от него. Он неловко переминался с ноги на ногу, а взгляд его постепенно становился все более растерянным. Тонкие губы, по которым, как некстати вспомнил Сергей, было приятно водить кончиком языка, растянулись в смущенную улыбку. Сашка поднял руку в приветственном жесте. Маврин подмигнул. Формальности были соблюдены, как и полагалось давним знакомым. Но чего не ожидал Сергей, так это того, что Сашка еще немного потоптавшись на месте, двинется к нему.
Приветствие прозвучало буднично:
– Здравствуй, Сергей.
– Привет, – прохрипел Маврин. – Ты… – имя никак не хотелось соскальзывать с неловкого языка, – ты вырос, – ляпнул он первое, что пришло на ум.
– Так ведь сколько лет прошло! – воскликнул Сашка. Искорки в его глазах заплясали. Не к месту вспомнилось, как тогда, раньше, в прошлом, Сашка точно так же изумлялся, когда Маврин рассказывал ему байки из собственной жизни, приукрашивая для красного словца несуществующими подробностями. А Сашка сидел на смятой постели, обхватив руками ноги, и слушал, и мог долго вот так сидеть. И можно было между делом дотронуться до узкой ступни, поводить пальцем по щиколотке, обвести по кругу выступающую косточку. Можно было, внезапно прервав рассказ, потянутся, перехватить Сашку поперек туловища, подмять под себя… Сергей тряхнул головой, отгоняя рой ненужных мыслей.
– Три года… Три года, Саша, – имя упало с языка тяжелой горькой каплей. Видимо, Сашка что-то такое заметил во взгляде Сергея, потому что его лицо в миг посерьезнело. Он задал идиотский вопрос:
– Как у тебя дела?
Сергей не удержался от подколки.
– Тебе, правда, интересно? Ты мог позвонить…
– Сергей, ну, зачем ты так, – укоризненно протянул Сашка, отводя глаза в сторону. Сергей не нашелся, что ответить. Молчание затянулось. Сергей глянул поверх Сашкиного плеча – парень, что был с ним, старательно делал вид, что ему до чрезвычайности интересны журналы и грошовая дребедень, выставленные в витрине киоска Роспечати.
– Тебя, наверное, заждались?
– А? – Сашка недоуменно воззрился на Маврина, словно не понимая, о чем он говорит. Сергей мотнул головой.
– Это мой друг, – пояснил Сашка. Сделал он это вполне искренне, вот только смотреть нужно было в глаза, а не разглядывать свои кроссовки в корке засохшей уличной грязи.
Маврин краем глаза заметил выходящего из магазина Андрея.
– Иди, – Сергей криво ухмыльнулся уголком губ в попытке изобразить улыбку.
– Сережа… – Сашка скорчил недовольную гримаску. Сергей сделал над собой усилие – губы симметрично разъехались в нежной улыбке. Сашка просиял. – Я обязательно позвоню тебе, – крикнул он на прощанье.
«Глупый, ты даже не спросил мой номер телефона», – Сергей повернулся к Андрею, который мялся с пакетом шагах в пяти от машины.
– Ну что, можем ехать? – миролюбиво поинтересовался Сергей, протягивая руку, чтобы взять у Андрея сумку.
– А кто это был? – Андрей повернулся в ту сторону, куда ушел Сашка. Смысла врать не было.
– Это? Сашка Кипелов.
Андрюшка пожал плечами и полез в машину.
– Вы близко знакомы? – чуть-чуть подозрения в голосе.
«Неужели, ревнует», – предположение позабавило Маврина.
– Конечно. Я его еще в ползунках помню. – Сергей протянул руку и потрепал Андрюшку, возившегося с ремнем безопасности, по щеке.
Уже заводя мотор, Маврин спросил, чтобы перевести стрелки и погасить все возможные подозрения раз и навсегда:
– Что, Андрюшка, может, устроим себе маленький праздник? У меня бутылочка вина застоялась…

 Отправлено: 30.10.08 22:11. Заголовок: осенний сплин

... или "а атомная война так и не началась!"....

Последние теплые лучи, на долгую зиму уползающего, солнца. Шуршащая листва под ногами. Обязательный атрибут осени – чашка горячего чая. В идеале ни одна. Пахнет цветами… засушенной весной?Скрытый текст

Засушенной весны не бывает. Здравствуй осень! Такое странное время, когда не знаешь плакать или смеяться. Время для сантиментов и старых фотоальбомов, с потрескавшимися от времени краями, и пожелтевшими черно-белыми фотокарточками. Время подводить некоторые итоги и закрывать бесконечные банки с огурцами и патиссонами… надо потому, что так было всегда. На даче холодно, сырость стремительно забирается в дом, не смотря на калориферы, не выгнать ее так быстро, как хочется… не уходит, цепляется за подушку, за плед, за занавески, забивается в обойные стыки… В такие моменты ему казалось, что душу вывернули наизнанку, и что все, что до этой минуты происходило внутри – теперь происходит снаружи… … «кому же нужны эти одноразовые женские романы? Кто они литературные негры?» - вещает телевизор в гулкую осеннюю веранду, - «…издателю необходим вполне незамысловатый сюжет. Чтобы герои любили друг друга, но обстоятельства были против них. Или же чтобы, напротив она любила безумно, безнадежно, а он относился к ее чувствам с пренебрежением, свысока, и ах! Если бы не случай, они никогда не были бы вместе. Так кому же, спросите вы, кому все это надо? Это надо вам, дорогие мои телезрительницы, а еще, чтобы непременно все кончилось хорошо…» Он переключил канал… потом еще раз, и еще… «Чтобы все кончилось хорошо…» - он грустно улыбнулся. Небольшая передышка… перед очередным этапом жизненной гонки, и ради чего? Идеальных супругов, ровно как и идеальных родителей не существует. Не стоит впадать в крайности… он теперь не впадает… какие крайности… собственно… всё и все вокруг неназойливо этак намекают на то, что рыпаться уже поздно. Наслаждайся заслуженным отдыхом. Вот он и наслаждается, так сказать, по мере сил. Мир сошел с ума, в нем происходит черте что. Изъязвленные души бьются за место в аду. Он грустно вздохнул, выключив надоевший ящик. На диване лежал мобильный телефон – фетиш и непременный атрибут современного мира. Это было сейчас так просто набрать его номер, чтобы непременно все кончилось хорошо… Но часто бывают такие моменты, когда не важно сколько лет положено между… приходит Она… женщина мечты, и твои мечты стало быть рушатся. «Ну, если они будут счастливы….»… Кого он обманывал? Приготовит ли она так же хорошо ему утренний кофе? Позволит ли курить натощак? Сможет ли она во всем заменить его? - Давай останемся друзьями, как никак мы же работаем вместе…. - Хорошо… Что еще он мог ответить? С одной стороны, можно было глядеть на эту ситуацию, как на закончившийся позор, длинною в десять лет, а может дольше. Когда каждый из них жил на две семьи. Это хуже, чем иметь любовницу… но… что-то заставляло его каждый раз прокручивать в голове все эти годы… ссоры, пьяные выяснения отношений… неужели он достоин всего этого? И что же теперь… Он тяжело вздохнул, наливая в чашку горячего шоколаду, вместо того, чтобы смешать бурбон с водой. Черт, он же не собирался ностальгировать. Немного мятной водки, бурбон с водой и все в порядке, можно творить! Почувствовав себя аристократом… ну или что-то вроде того. Это дурацкое чувство так истово царапалось изнутри… он не мог ничего поделать. Взяв сигарет и накинув куртку, он вышел во влажный вечер, листья под ногами сегодня не шуршали приветливо, как вчера. Ватность тумана тронула траву, только то там, то здесь подмигивали блестящие желуди или каштаны… все будто бы впало в оцепенение до холодного утра. Возвращаться в Москву не было никакого желания оставаться за городом – не имело смысла. Мысли навевали тоску. Вновь он переборол острое желание набрать знакомый номер… «Этот год будет тяжелым…». Коматозная столица выдохнула в лицо облако выхлопных газов, отборного мата и серой грязи. Неприветливый свет запотевших окон приветствовал новоприбывшего. Владимир так настойчиво оттягивал момент возвращения в их квартиру, которая в последнее время была единственным его пристанищем, что не заметил как на магистрали вышли тяжелые фуры. Деловито засновали туда-сюда юркие газели и спецтранспорт приступил к ежевечерней работе. Затормозив, он неторопливо раскурил сигарету… «сколько их было за последнюю неделю?...» бычок прочертил по воздуху огненную дугу, плюхнувшись в мокрые листья. Глубоко вдохнув, он протиснулся в подъездную щель. Несколько бесконечных пролетов. На пятом начинают ныть ноги… вот что значит перестать ходить пешком… на седьмом сбивается дыхание… У двери он закашлялся… нашарил в кармане ключи, нырнув в знакомые до боли запахи… увертюра бессонной ночи. Сегодня, ровно как и в прошлую пятницу краски казались тусклыми… из этого дома жизнь ушла вместе с четырехструнным басом, комбо на 15 Вт, крепким трехэтажным матом, советской фантастикой и конечно самим Виталькой. А ведь когда-то все начиналось со съемного номера в гостинице, несмелых признаний, глупых клятв… тогда это казалось очень важным. И уважение, и улыбки, и взгляды… были и безумные ночи, и не менее безумные драки… Владимир улыбнулся. Он все еще в глубине души надеялся, что Виталик передумает… что позвонит, но терзания не приводили его ни к чему. Скорее совсем наоборот, заводили его в тупик. Логические размышления теряли красоту и стройность. И Владимир было совсем предался хандре и меланхолии, как вдруг однажды утром он получил смс от давнего знакомого, и хорошего товарища – Сергея Маврина, который приглашал его на выставку «Музыка Москвы». Это был отличный шанс развеяться. Поглядеть на мир другими глазами. Возможно пополнить свою коллекцию, да и просто за косичку вытащить себя из того хлипкого грязевого болотца, которое наплакала проклятая сука-душа за последнее время. - Ты чего такой потрепанный? – именно таким вопросом встретил его Сергей, затягиваясь сигаретным дымом, как бы про между прочем сообщая, что он уже видел сегодня, и делая замечание, что ты де, Вов, опаздываешь… а опаздунам, стало быть позор… позор опаздунам… - Да… так… - он неопределенно почесал в затылке, - что-то не клеятся дела в последнее время… и сам я какой-то… - Да-да расклеенный… надо тебе провести сеанс психотерапии… Холстинин засмеялся… - Ты себя в зеркало видел, терапевт фигов? - Гм… я в врачи не набиваюсь… я бы и сам не отказался от смирительной рубашки и четырехразового питания… но не про то… - У нас тур будет… по Краснодарскому краю… - М… там еще пожалуй тепло… - На что это ты намекаешь? - Не то чтобы… - Сергей потер подбородок, - по-хорошему если… не стоит совмещать работу с отдыхом, но у меня была пара мыслей… На выставке они провели несколько утомительно-увлекательных часов. Впрочем за исключением того, что пришлось отбиваться от фанатов маркерами все прошло хорошо. Даже более того. Владимир разорился на новую примочку, ну а Сергей просто на халяву поиграл на некоторых недоступных ранее экземплярах. По своему обыкновению Рыжий раскритиковал все, пришел в тихий восторг от пары гитар, и решил было смыться в неизвестном направлении, но тут как раз вспомнил о существовании Владимира… - А давай ко мне? М? По рюмке чая, все дела? - Неплохо… расскажешь мне заодно последние слухи. - Вот я так и знал… зря-зря грешим на женщин, кто еще большие сплетники, я бы, пожалуй, поспорил. Типично холостятское жилище Сергея распахнуло свои приветливые двери, навстречу разомлевшему Владимиру выскочила крошечная шавка с бритым пузиком и громогласно провозгласила свои права. - Познакомься это Мотя… - сказал Маврин и тут же принялся сюсюкаться с псиной… - а кто это тут у нас заждался… кто проголодался… кто тут мой хороший! – Мотя доказывала, что речь идет именно о ней подпрыгивая выше собственного роста, махая в искрометном полете всеми частями тела. Владимир улыбнулся… они оба закатились на кухню и весело погудели полчасика… а потом и еще полчасика. Осень уже не казалась муторно-осклизлой, скорее ветреной молодящейся кокетливой барышней, черт возьми, кажется, она начинала ему нравится. И еще полчасика… Когда времени было уже далеко за полночь тела гитаристов эвакуации уже не подлежали. Апофеозом картины была Мотя мирно спящая по верх двух пар талантливых дланей. Несмотря на молодецкую юдоль - утро не явило собою стрелецкую казнь. - О… ну точно как в молодости… - усмехнулся Холст в смышленую мордочку Моти… та была не согласна… ей видимо, не нравилась молодость гитаристов, поэтому она чихнула… - Доброе утро! – объявил Сергей, разгибаясь. Спина затекла, руки ныли… - черт… вот только раньше подобные товарищеские встречи не заканчивались столь болезненно… - Гм… - отозвался Холст, - бывало и хуже, ну да бог с ним… Накормив Мотю, позавтракав чем кто пошлет жутко довольные собой гитаристы даже сыграли несколько старых композиций в оборудованной с любовью микро-студии Сергея. Это была единственная комната в его квартире, где пол не был превращен в лунный ландшафт под названием «да мне все это нужно и чтобы ничего не сдвигалось с этого места». Fairy Road… - заключил Холст… Маврин удовлетворенно кивнул. Иначе быть не могло. - Ты знаешь, Серег, иногда мне кажется, что я бы мог родиться где-нибудь, скажем, в Лондоне… - Если бы даже мы все родились там… история не была бы такой забавной, ты не находишь… все было бы чопорно и скучно… - Ну… почему ты так считаешь? Знаешь, недавно я был на своей даче… и мне было так хреново от мыслей, что возможно это самая грустная осень в моей жизни. Ты знаешь у меня было несколько попыток построить нормальную семью, но по-настоящему, я чувствовал себя наверное, нужным только одной семье… Aria Family… Сергей улыбнулся. - Что же? - Это сложно объяснить, однако, мне кажется что все меняется, и возможно, вовсе не в худшую сторону, как мне казалось вначале. Правильно и старательно подобранные слова. Грамотно построенные логически стройные фразы ложились одна на другую. Маврин долго не мог понять, что же не дает покоя Владимиру, но в конце он сдался… он рассказал многое, если не все. И слова его не были полны желчи и ненависти к еще совсем недавно, такому близкому и родному для него человеку. Сергей машинально сравнивал свой неудавшийся роман с Кипеловым и отношения Дубинина с Володей. Он улыбался. Иногда, кажется, что лишь ты посвящен в какую-то тайну, никто никогда не сможет испытать того, что чувствуешь ты. Но вот приходит человек и открывает тебе твои чувства твоими же словами. Твои желания ты видишь в его глазах, и посмотрев на него со стороны, ты понимаешь как смешно и мало твое горе, и сколь прост и незатейлив на самом-то деле ответ. - Да пошло оно все, Володь, а поехали куда-нибудь далеко-далеко…. Тот улыбнулся одними глазами. - Почему бы и нет? Ну, может быть и не совсем далеко, но сидеть здесь в Москве дальше видится мне просто немыслимо…. После нашего тура… ты можешь мне обещать? Договоренность скрепили рукопожатием… «Как все странно, - думал Сергей, оставшись с обществе Моти, - нет… такое случается, но не со всеми… или?». Уверенность, жажда действий так зудела на кончиках пальцев, приятно покусывала ладони. Именно так! Хотелось вскочить и совершить невозможное, или хотя бы что-нибудь Совершить… не для того, чтобы все ахнули, а затем, чтобы стало теплей и светлее…Рыжий Бес на пару с Мотей привели типичный «приют холостяка» к виду «вау, у меня появилась подружка». Как по заказу день был солнечным и по весеннему чистым. Оставалось только дождаться, когда «Ария» вернется из небольшого тура по югу нашей страны, да не ловить ворон по сторонам, самому проехаться по долам и весям. В путешествиях по России в поездах ли, в автобусах ли, на своей ли машине есть нечто весьма познавательное. Например, начинаешь особенно отчетливо понимать, что в Российской политики есть только популизм и все дороги в глухих городах и пригородах ведут лишь до того мостка, где проезжала чиновничья иномарка. Как и вышло с той самой деревенькой, где забаррикадировались под землей знаменитые затворники. «Большая польза нам была от того, - простодушно говорил какой-то местный житель, - хоть дорогу новую проложили и заасфальтировали, чтобы им удобнее было на переговоры ездить…». Сергей улыбнулся, глядя на мелькающие за окном полуразрушенные полустанки. В душе трепещущей бабочкой осело странное чувство. Это было как будто бы в первый раз. Первое большое независимое турне. Такое волнение на половину с предвкушением. Когда и чай вкусный и коньяк клопами не пахнет. А еще казалось, будто он едет в поезде всю свою жизнь и эти полуразвалившиеся полустаночки и новомодные перроны, где поезд задерживался до десятка минут… все так похоже. Подсвечено огнями неоновых ламп или обусловлено присутствием одного-другого синюшного командировочного… и вот уже в голове какой-то мотивчик, легкий и как будто ненавязчивый. Все равно возвращаешься к одной теме, которая близка и звучит в тебе всегда, точно натянутая струна. Сергей достал ноут, набросал немного из только что подсмотренного. Как будто получилось неплохо. Расположившись, наконец, на ночлег, он укрылся одеялом и ему снились довольно приятные сны, несмотря ни на хроническую усталость, неудовлетворенность последними годами своего творчества и беспробудного одиночества, зарожденного в его душе после отторжения всяких теплых отношений со своей бывшей женой. Тур был успешен, и вопреки кризисной ситуации в стране народу пришло даже больше, чем ожидалось. Все объяснялось довольно просто. В такие моменты простой человек особенно остро нуждается в заряде позитива в то время, как цены на продукты и сырье растут – цены на билеты остаются на прежнем уровне. Все складывалось удачно, и впервые за последние три года, все шло по плану. Сергей был уверен в завтрашнем дне, в послезавтрашнем конечно, не особенно, но завтрашний день улыбался ему. Интересно, не соврал ли Владимир? Когда он вернулся в выстужено-голую Москву «Ария» уже вовсю готовилась к ГА-2. Владимир объявился неожиданно, выпрыгнул как чертик из коробочки с пространными размышлениями о смысле бытия. - Быть или не быть… пить или не пить… - намурлыкивал он себе под нос, отводя Сергея подальше-подальше от трудящихся на очередной репетиции, - так мы едем или где? – поставил вопрос ребром. У Сергея не было и секунды на размышление. Наверное, именно это сыграло основную роль. Он кратко кивнул, и после репетиции они унеслись в ночь. Ехали долго, не меньше трех часов, и казалось они вот-вот достигнут Переславля, но дорога завалилась куда-то в другую степь… У Холстинина оказалась довольно хорошо и грамотно оформленная дача, она была далека от того, что сумел возвести Сергей. И больше отвечала на вопрос «отдохнем?» утвердительно, чем какая-либо другая. - Скажи-ка Вова… ведь не даром? - Нет, на фанатские пожертвования… - усмехнулся тот, приобняв Сергея за плечи, ладно забудь об этом… И Сергей забыл. Как ни странно несмотря ни на что с Володей было легко и смешно. Он почти не удивился, когда их губы встретились. Это было легко и естественно, без горечи, обид и недомолвок… простой поцелуй… несмелые касания кончиков пальцев… первые объятия… теснее… еще… торопливые движения рук, расстегивающих молнии и пуговицы… обжигающая близость кожи… неожиданная готовность к подчинению… Сергею показалось, что подсознательно Володя готовился к боли… Его удивленные затопленные страстью и желание глаза выдали его с головой… ему было действительно хорошо… Владимир стонал, изгибаясь под его телом… разметавшиеся волосы… пульсирующие татуировки… огонь… золотистые блики перед глазами… Это было похоже на стремительный листопад, вызванный порывом ураганного ветра. Стремительный танец на застывающих осколках предстоящего безмолвия… Владимир так доверчиво положивший голову а его плечо, прильнувший всем телом… солоноватый привкус во рту… он все таки прикусил губу… все как прежде и в то же время в новинку… Могли ли они подумать? Еще совсем недавно Владимира терзала незалеченная рана внезапного разрыва с Виталием, и он понаслышке правда, но знал, чего стоило Сергею расставание с Кипеловым, отчасти и за это он не подал бы тому руки, не будь то выгодная промо-акция. Но Владимир не знал другого, того что произошло примерно месяц назад. Когда Валера пришел к Сергею и просил его начать все сначала. И представив, что снова придется терпеть все то, что было несколько лет назад Сергей отказался… и сам готов был кусать локти… и думал, что если Валера придет еще раз… если… то он не раздумывая кинется к нему на шею… Но …. Теперь все было иначе, все изменилось. На душе было как-то легко и вовсе не по осеннему празднично. Они сидели в уютных креслах, попивая тягучий ликер и молчали, изредка улыбаясь друг другу.

 Отправлено: 18.11.08 18:53. Заголовок: Стеб

Писали с Xeni, на пару))) Ногами не бить)))

Лениво потянувшись в кровати, Лера куснул Рыжего за ушко и ласково мурлыкнул:
- Сереееж, кофе в постель хочу!
- Тебе как - на пузо вылить? или на простынь? - тот был раздражен. Валера всю ночь смел забирать одеяло
- На письку его мне вылить! - Кипелов глянул на недоброго Рыжего. - Не нервничай! – он потянул на себя одеяло - Холодно мне...
- Пиздец! – Сергей подорвался и отвесил пинка под толстоватый от возраста зад, стоя на кровати
- Вот же сука! - Валера перехватил лодыжку, резко дернул, подмял теплого Сережку под себя: - Попался, который кусался!
- Иди на хер! Я дубу за ночь дал, пока ты, уебышь, грелся! – он уперся руками в грудь
- Надо было об меня погреться! Или рук не было?
- Ты дрыхнешь, так, что тебя собственным голосом не разбудишь... - буркнул Рыжий
- А разве меня нужно будить голосом?
- Пиздец тебе, ослик! – Сергей укусил Леру за кончик носа
- Харе кусаться! - тот прижал запястья рыжего к кровати. - а то...а то...изнасилую!
- Ой, что ты можешь?
- Не понял...это что - новое изысканное оскорбление?
- Нет, давно известная правда – Рыжий откровенно издевался
- Всей Москве, да? - колено развело его бедра. - Провокатор хренов.
- Всей Москве? – Сергей прикрыл рот ладошкой, наигранно всхлипнул, - Лерка, как ты мог?
- Не мог...это все ты...в передаче своей.. ЖЗ.. растрепал и будешь жестоко наказан - рука стянула плавки.
- Если есть пальцы и язык - ты не импотент, - захихикал тот
- Отымею без смазки
- Пальцами? - голосом Кузъмича заявил Сергей
- Ты доигрался, Дездемона. Молись пока, а я отвернусь
- Ты чего там презерватив одеваешь? Так я не стесняюсь
- Я отвернулся, чтоб ты мог с богом побеседовать или как там это у тебя называется?
- Это - мастурбацией!
- Ух, ты! - Валерий куснул мягкого Рыжего за шею и смочив слюной пальцы, без церемоний вошел ими до упора.
- Ай, - я зашипел от удовольствия
- Приятного утреннего пробуждения - сказал Кипелов, задавая прерывистый темп
- Еще! - Сергей вцепился пальцами в плечи, буквально сам насаживаясь на тонкие пальцы
Возбуждение было таким резким, а Рыжий таким горячим, что просто срывало крышу. Лера покусывал его губы, другой рукой почти до боли сжимая соски.
- Возьми, - прохрипел тот, изгибаясь в любимых руках
- Я импотент - невозмутимо напомнил Кипелов.
- Сука.. - Маврин отбросил голову на подушки
Кипелыч склонился, провел по дрожащему от напряжения телу дорожку к ямке пупка, обжег дыханием губы и рванулся вперед, тягуче качнув бедрам. Рыжий обхватил его поясницу ногами, прижавшись со стоном, с хрипом, качнулся навстречу.
- Блядинка, моя, любимая
- Разговорчики - проворчал Кипелов. - Болтун - находка для минета!
- Отсосешь и не заметишь, - Сергей подмигнул
- Молчи, несчастный - Лера закрыл ему рот, продолжая с ускорением врываться до основания., обожая его так вот брать. Сергей стонал под тонкими пальцами, закрывающими рот, метался, сгорал, а после немногим раньше окропил его пузо семенем
Кипелов взорвался – ярко, так как было только с Рыжим, перевел дух:
- Мир?
- Одеяло не забирать...
- Договорились. И вообще - оно какое-то маленькое
- Кто? – Сергей обиженно надул губы
- Одеяло, кто ж еще?
- Тогда - мир, - он поднялся на локтях, подставляя губы для поцелуя
- Мур - я поставил точку поцелуем и опустил занавес.
17.11.08

 Отправлено: 23.11.08 00:24. Заголовок: ПОДАРОЧЕГ!!!

Параллельная реальность, или убить МэриСью

ЛЮБЛЮ ДЛИННЫЕ WARNINGS: Мэри Сью. Не моя ) Убийство с разрешения real person.
(Дословный approval: “А насчёт Мэри у меня ффсегда один ответ: увидел - убей!!!! Даже если в этом качестве я....)))))” (с)
Все совпадения случайны и не имеют связи с реальными лицами.
Прошу прощений у аффтаров цитат – ежели хотите, свистните – и я укажу ваше аффтарство
Идеи сперты с разрешения аффтара идей.
ЗЫ: Не пинайте мну, если какие-то штампы остались непоюзанными. И, sorry, известный пейринг из другой оперы тоже не удалось прицепить
Еще одно ЗЫ: Никакого плагиату - хор им. Пятницкого возник сразу после балалайки, а оформился ЗА день до появления фоток с домрой из Тулы ))) И ваще, это не моя идея!
Еще одно ЗЫЗЫ: тута нету продакт плэйсмента, как бы вам это не казалось.

“Дыша шелками и туманами….”©

Как-то на тихой московской улочке в центре столицы идущий по делам Маврик стал свидетелем странного случая. Навстречу ему неторопливо, слегка приподняв одной рукой подол и держа в другой руке зонтик (“какой интересный зонтик, - отметил Сергей, - то ли от солнца. То ли от дождя. И трость-то деревянная…”), шествовала статная дама. Именно дама, и именно шествовала. В таких платьях не ходят. Пышная юбка, расшитая цветами, накинутый на плечи газовый шарф, собранные в небрежный узел роскошные темные волосы. В голове у Маврика возникли какие-то странные образы и слова – кринолин, муар, вуаль, пеньюар… “Ой, а пеньюар-то тут причем? Это, вроде, совсем не оттуда?”.
Дама шла навстречу Сергею, словно не замечая прохожих, а те не замечали ее, но как-то получалось так, что дорогу ей все уступали. Она прошла мимо Маврика, задев за его джинсы краем широкой юбки. Он явственно слышал шелест шелков, до него донесся аромат духов, необычных, непривычных. “Пачули, пачули… Что это?” Сергей мог бы поклясться, что такие духи были у дам Серебряного века, хотя и не представлял, откуда у него это знание. Маврик невольно обернулся вслед. Дама прошла еще несколько метров и тоже обернулась. Слегка наклонив голову, она посмотрела из-под зонтика на Сергея, лукаво погрозила ему пальцем, звонко рассмеялась и… исчезла… Конечно, может быть, он на мгновение отвлекся, а она свернула за угол. А почему он отвлекся? А, да… Через дорогу, не страшась визга притормаживающих машин, бросилось какое-то мелкое животное, кажется, крыса. Только хвост слишком пушистый. И вдруг в голове у Сергея появилась мысль, непривычная и нереальная. Она поразила Маврика настолько, что он тут же помчался домой, в студию, чтобы записать то, что только что пришло ему в голову. А про даму как-то сразу забыл.

Валера гулял по лесу, куда он отправился типо на охоту, и страдал оттого, что ничего подходящего, на што можно было бы поохотиться по всем правилам – шлепнувшись на живот и переползая на четвереньках от одного трофея к другому c замирающим от волнения сердцем– не попадалось.
“Чего им не хватает, - думал Валера. – Дождик был, солнышко светит… Эх, вот про это взять бы и написать… О том, что жисть хороша и жить хорошо... Нет, хреновы законы жанра... Вечно загоняют в какие-то дурацкие рамки... Леха от безысходности в буддизм подался. Славка вообще через слово про секс вспоминает. А я как этот… Все про смысл жизни… Да нету его, нету!!!”
Внезапно внутренний диалог был нарушен шорохом опавших листьев под чьими-то шагами. Валера поднял голову и разглядел впереди смутную фигуру. На человеке был камуфляжный костюм, добротные походные башмаки, широкополая соломенная шляпа. В руках человек нес корзину. Когда фигура приблизилась, стало понятно, что это молодая женщина. Она, не торопясь, шла мимо Валеры, словно не замечая его, улыбаясь каким-то своим мыслям, а может – просто теплому осеннему дню, приветливому лесу, неяркому солнышку. Валера не мог удержаться и заглянул в корзинку. Корзина была полна трофеев - крепеньких, головастеньких, свеженьких, - и увесиста. Несмотря на это, дама несла корзинку изящно, словно театральную сумочку. Она прошла мимо, не замедлив шаг. Валера обернулся и отметил еще одну подробность – за спиной у дамы висел тяжелый боевой лук. Отойдя на некоторое расстояние, дама все-таки повернулась, приветливо улыбнулась и вроде бы мгновенно пропала за кустиком. Валере еще показалось, что из-под ног женщины в чащу прошмыгнула какая-то мелкая зверушка.
А Валера забыл о грибах, потому что вдруг понял, что делать, кто виноват, в чем смысл жизни и прочей не имеющей значения хни.

Каким ветром Славку занесло на католическое кладбище с мраморными заплесневевшими надгробиями, он и сам не знал. Ему требовался релакс после очередного скандального дня, проведенного с родной группой "сикссенс” (ну, или “sexpense", или “suspense”, или … короче, что-то там на "suck" или "sick"). Скандалить музыканты умели, любили и не забывали. Очередной скандал произошел от того, что Славка решил поменять имидж, а Грата был категорически против и долго раззорялся на тему "слеша про нас еще не писали". Слава возражал – дискать, какой слэш, не те мы звезды. А Саша заявил, что если Славик не отмоет глаза и не снимет лак с ногтей – то он придет на репу в кожаных трусах, полосатых гольфах до колен и в кожаном же лифчике, прикрепленном к шипастому ошейнику. Славик представил себе картинку и с ужасом понял, что он готов согласиться на все вышеперечисленное. Более того, он просто жаждет увидеть ЭТО. Осознание сего факта так его поразило, что он скомкал конец скандала и исчез из студии. На улице Славик пришел в себя, вдохнул холодного воздуха и решил прогуляться для понижения уровня адреналина в крови.
И вот – забрел на старое кладбище. Слава бесцельно брел по дорожке, разглядывая надписи на могилах, прикидывая, сколько лет было похороненным здесь людям, и придумывая, какими они были. Мимо ног что-то прошелестело - то ли осенние листья, закруженные в вальсе игривым ветерком, то ли прошмыгнула какая-то зверушка. Слава невольно проследил путь разыгравшейся листвы и его взгляд уткнулся в памятник. На пьедестале стояла девушка с веслом, как у статуй в старых парках. Только на девушке была спадавшая до самых ног белая мантия, которая держалась на ленточках, завязанных на плечах. Мягкие складки мантии скрывали фигуру барышни, но и так было понятно, что сие – не эфирное создание, а дева из тех, что и коня, и избу, и, судя по веслу, рыбацкий челн с уловом остановит и не поморщится. Мало того, коня распряжет, напоит и накормит, избу потушит, наведет порядок и перекроет крышу, а улов челна сдаст на рыбоперерабатывающее предприятие, которое сразу выполнит годовой план производства рыбных консервов, содержащих полезный для здоровья кальций. И все это одновременно, ну, или в течение десяти минут. А потом отправится на автосервис, и там тоже всех научит правильной жизни.
Слава поднял голову, чтобы посмотреть на лицо девушки. И мраморный глаз подмигнул ему, губы растянулись в улыбке, а весло... Весло было переложено барышней из одной руки в другую, да так в ней и осталось. Освободившейся рукой барышня поправила копну волос, еще раз улыбнулась Славке и - вновь превратилась в мрамор.
Славка попятился, споткнулся, шлепнулся, а мимо него промелькнула быстрая тень - не то крыска, не то отощавший котенок. В глазах у него потемнело. А когда он пришел в себя, он уже не помнил ничего ни про барышню, ни про мелкое шмыгало – он просто знал, что и как должен и будет делать.

… Как писали в старых рОманах, “прошло несколько месяцев…”

Группа Кипелов записала альбом “В поисках новой позы”, в котором наконец-то отразила то, что ее (группу) действительно волнует - "секс, ёга и баба-ёга"(c). Как утверждала группа, литературной основой для альбома стала “Камасутра”, хотя наиболее продвинутые поклонники утверждали, что страшилки про сказочных чудовищ писал еще десять лет назад Горшок. Ну, может, не про рукастого Шиву, который так и норовит сунуть лишние конечности куда ни попадя, но… (Кстати, маленьким бонусом к альбому шли напетые вполголоса отцветшие в саду хрЫзантемы под одну-разъединственную акустическую Мавро-гитару и не менее одинокую Холсто-мандолину:)). На презентации Леха, левитировавший в позе лотос в метре от земли, пообещал, что следующий альбом будет ваще… полный дзен… ибо после завершения тура в поддержку этого альбома они вовсе поедут в Непал, к оранжевым монахам. Просветляться. Какой-то ужаснувшийся фанат из толпы спросил: “Что, и головы побреете?”. На что Леха задумчиво почесал в затылке и после секундной задержки решительно кивнул. На этом презентация и закончилась, потому что появились другие заботы – оказание первой помощи нервным и чувствительным фанаткам, из коих одна, глубокобеременная, не растерялась и, воспользовавшись моментом, спешно начала рожать.

Маврику позвонил директор хора им. Пятницкого и предложил безвозмездно свои услуги для записи хоров в новом альбоме. Сначала Сергей решил, что ему это снится, но когда все оказалось чистой правдой и более чем, понял, что отказываться от халявы грех. Группа пошила себе русские народные рубахи-полосатые штаны-сапоги гармошкой, кепку на голове Сергея сменила фуражка с алым цветом, заткнутым за лаковый околыш. Ленечку обучили лабать на бас-балалайке. Андрей шикарно смотрелся в золотошвейном сарафане и в антикварном кокошнике - во время репетиций стало ясно, что позарезно нужен исполнитель женских ролей, как в театре “кабуки”. Кому-то надо ведь было выступать павой, пока мужики наяривают. В “дурацкого пьющего клавишника”(с) забили интро, исполненное приглашенными сессионными музыкантами – “Терем-квартетом”. Особый фурор на концертах произвел кавер на “То не ветер ветку клонит”. За десять лет существования группы Сергей видел разное – ленточки, ушки, раскрашенные морды. Но штоб весь зал в голос рыдал, утирая глаза вышитыми крестиком платочками с кррасными петухами (мерчендайзинг тоже пришлось того… обновить)… А потом группу Маврик вместе с хором пригласили на Туску. В хедлайнеры заключительного дня феста… И по центру сцены как талисман висела балалайко с суровой надписью “ЖексонЪ”.

“Сикс сенс” с Гратой, затянутым в минимальное количество черной кожи, в колготках сеточкой и в шипастом ошейнике, и со Славкой, который перекрасился в радикально черный цвет и вытатуировал на щеке черную розу, укатили в двухмесячный тур по Штатам. С мановарами на разогреве.

 Отправлено: 23.11.08 00:27. Заголовок: ПОДАРОЧЕГ!!! - продолжение

В стране назревали беспорядки.Скрытый текст

Сначала все шло хорошо, но через какое-то время западные СМИ начали обширную кампанию по защите прав человека. Продажные западные журналюги утверждали, что в странах бывшего СНГ осуществляется направленный геноцид части молодежи, слушающей некоторые российские металлические группы. Резко возросло число самоубийств. Увеличилось число пациентов психушек, госпитализированных с одним и тем же странным диагнозом – “когнитивный диссонанс”. Выяснилось, что все эти молодые люди сходили с ума от невозможности одновременно юзать (и, что самое главное, от невозможности ПРЕДСТАВИТЬ, как это можно юзать одновременно), следующие вещи: вонючую косуху, русскую косоворотку и черные наманикюренные ногти. Или - гады, сапоги гармошкой и шлепки на деревянной подошве. Или – буддистскую тогу и шипованный ошейник с кожаными шортами. И уж совсем безуспешными были эксперименты с шевелюрой – сделать эпиляцию черепа, как буддийские монахи Леша и Валера? Надеть фуражку с цветочком? Или стать черными готами? Недозрелая тру-металлическая психика не выдерживала. Больницы переполнялись. Врачи требовали повышения зарплаты и объявляли забастовки. В некоторые особо буйные регионы пришлось ввести войска. США отследили передвижение войск со спутника и раструбили на весь мир, что это угроза их, штатовской, безопасности. Короче, оставался один шаг до нажатия маленькой красной кнопки… … За окном лил дождь. Маврик бесцельно слонялся по комнате. В углу стоял новый любимый инструмент - балалайка производства компании "Jackson". Буржуи начали выпуск именной линейки инструментов после оглушающего успеха Маврика&хора им. Пятницкого в Туске. Многомиллионные зарубежные контракты, поездки, мастер-классы. Но на душе у маэстро было тревожно. Сергей подошел к подоконнику, оперся на него руками и начал всматриваться в ночь. Под ладошкой ощущалась какая-то неровность. Ба, денежка… Двухкопеечная монетка 1971 года выпуска, решкой вверх… Откуда? Машинально Сергей сунул ее в карман широких полосатых ситцевых шаровар. Внезапно в ночи раздался тревожный телефонный звонок. - Сергей, привет. Это я, Слава, - звонил Славка Молчанов. После того, как Леха и Валера, выбрив головы до синевы, подались в Непал, они не встречались и не перезванивались. Славка не спросил, как дела. Он сразу перешел к сути вопроса. - Серега, тут у меня, знаешь… Вернулись Валера и Леха, сидят у нас в студии… И это… Тут демонстрация…Баррикады строят… Маврик выпал из задумчивости. - И что? - Боюсь, нам нужна помощь, - вдруг в трубке раздался неожиданный всхлип, и Славик не своим голосом запричитал: - Серега, миленький, выручай, нас щас на клочки порвут, как Тузик грелку… Решительным движением Мавр откинул назад голову, при этом картуз с околышком улетел в угол. Сергей выскочил на крышу своего пентхауза, бросился в стоящий на лужайке голубой вертолет *надо же на что-то было деньги тратить… от многомиллионных контрактов-то… а в Москве - пробки* и рванул на выручку друзьям. Через 10 минут он уже приземлялся на крыше бывшей студии группы “Кипелов”, которую Валера перед уходом в дзен передал в Славкины надежные руки. Вид улиц, прилегающих к студии, был душераздирающим. “Разбитые стекла, опрокинутые автомобили, разоренные гнезда любви…”(с). Прямо напротив входа в здание располагалась устрашающих размеров баррикада из мусорных баков, окружавших угнаную, по всей видимости, “Газельку”, мешков со строительным мусором, поваленного набок гранитного бюста неизвестной знаменитости, пары вывороченных с корнем бетонных столбов и прочей дряни. Венчала баррикаду доисторическая коричневая школьная парта с откидывающейся черной крышкой. На баррикаде и рядом с ней волновался народ в черных балахонах, оранжевых тогах, сарафанах, косоворотках, кожаных трусах и полосатых гольфах, закрывающих коленки. Народ, как ему и полагалось, временами начинал орать заклинания “Ария”, “Кипелов”, “Маврик”, иногда, правда, сбиваясь на “Леопольд, выходи, подлый трус!!!” А потом на парту взошла роскошная женщина с обнаженной грудью, в длинном платье и с российским триколором в руках. Сходство с замыслом Делакруа устрашало. Баба начала толкать перед собравшейся толпой байду на таком арго, что даже искушенные во многом музыканты с трудом улавливали общий смысл. Но все-таки уловили. Заключался етот смысл в том, что они причина всех нещастий – развала страны, распада нравственности, краха экономики, конфликта с мусульманским и американским миром, а также гибели последних уссурийских тигров и вспышки дизентерии в горном кишлаке на Памиро-Алае, - и поэтому их надо взять штурмом. Оранжевые буддисты Леха и Валера тихо плакали и крестились, Славик впал в прострацию, и сколько Сергей не тряс их, уговаривая бросить все и улететь на голубом вертолете, повторяли только одно: “Выхода нет”. … А женщина все призывала и призывала, и все матернее и матернее становилась ее речь, и все чаще упоминались лица нетрадиционной ориентации, и все больше обнажались сиськи (так, ура, тема сисек, кажись, раскрыта!!!), и Маврик готов уже был на все, лишь бы она заткнулась. Он пробежался по студии взад-вперед и нечаянно наступил на невесть откуда взявшуюся стальную ложку. Ах, воспоминания милого пионерского детства!!! Он пошарился по карманам и вытащил завалявшуюся 2-хкопеечную монетку. - Ща я тебя падла сделаю, - пробормотал он про себя. Он слегка раздвинул жалюзи напротив открытой форточки, зажал ложку в левой руке, прижал монетку к концу черенка и с усилием потянул его на себя. Прицелившись, Сергей отпустил черенок. Монетка на удивление споро полетела по назначению и вонзилась точно под левую сиську бабы. Та величественно повернулась к окну, строго погрозила пальцем (чем напомнила Маврику его учительницу начальных классов), потом театрально запрокинула голову в небо, заломила руки и изящным томным движением завалилась поперек школьной парты. Через мгновение с баррикады на близлежащий тополь перепрыгнул зверек с пушистым хвостом. “Белка, что ли?” – успел подумать Сергей… *так, чего-то в сием повествовании не хватает… а, да… Мэри, прости, а слэш-то у меня из головы и вылетел… - прим. аффтара* … По улице неторопливо, слегка приподняв одной рукой подол и держа в другой руке весло… Ой, нет, держа в другой руке зонтик (“странный, - почему-то сразу же подумал Сергей, - то ли от солнца. То ли от дождя. А трость-то деревянная…”), шествовала статная дама. Именно дама, и именно шествовала. Потому что в таких платьях не ходят. Пышная юбка, расшитая цветами, накинутый на плечи газовый шарф, собранные в небрежный узел пышные темные волосы. В голове у Маврика возникли какие-то странные образы и слова – кринолин, муар, вуаль, пеньюар… “А пеньюар-то тут причем? Это, вроде, совсем не оттуда?”. Дама шла навстречу Сергею, словно не замечая прохожих, а те не замечали ее, но как-то получалось так, что дорогу ей все уступали. Она прошла мимо Маврика, задев за его джинсы краем подола. Он явственно слышал шелест шелков, до него донесся аромат духов, необычных, незнакомых. Сергей мог бы поклясться, что такие духи были у дам Серебряного века. Он невольно обернулся вслед даме. Та прошла еще несколько метров и тоже обернулась. Слегка наклонив голову, она посмотрела из-под зонтика на Сергея, лукаво погрозила ему пальцем, звонко рассмеялась, что-то бросила изящным движением в сторону Маврика и, пока он следил глазами за брошенной вещью, исчезла… Конечно, может быть, он на мгновение отвлекся, а она свернула за угол. Правда, краем глаза Маврик уловил движение какой-то мелкой твари. Крыса, что ли? Мусорные баки не вывозят? Мелкий предмет лежал у Сергея под ногами, чуть поблескивая, и это была двухкопеечная монетка 1971 года выпуска. Орлом вверх. …Содом и Гоморра отдыхали, развалившись на нежарком осеннем солнышке. Еще бы. Того, что творилось в мозгах слэшеров, им было не догнать, поэтому они просто курили хорошую качественную траву из Коканда, присланную бабушкой Содома. В группе Ария намечалось очередное отмечалово. Чего именно? Какая разница – чего. В конце концов, в Ария-фэмили столько групп, филиалов, дочерних и аффилированных предприятий, что сложно найти повод не выпить. И вот подвернулось очередное отсутствие повода не выпить. … декорации: загород, теплый солнечный день в начале осени. Дача, с одной стороны – со всеми удобствами, с другой стороны – с огородом и полным набором сопутствующих неприятностей, начиная от проволочника и колорадского жука и кончая нехваткой качественного навоза и набегами соседских алкашей на готовый урожай. Ну, это так... Оффтоп... Итак, та сторона дачи, про которую было сказано “с одной”. Тщательно подстриженная и выбритая полянка. В центре расстелены два коврика ручной работы. На ковриках сидят Валера и Леша. На коленях, руки аккуратно положены поверх тех самых коленей, головы чуть запрокинуты, хвосты завязаны, глаза закрыты. В углу поляны, под старой кривой яблоней стоит бочка, перевесившись через край которой, Маврик в “позе слэшера”© полощет голову в холодной воде. … С яблони сорвалось перезревшее яблоко и треснуло Маврика по заднице. Тот, наконец, выпрямился, отжал лохмочки и замотал их в узелок на макушке. “Вот гады непьющие,” – с тоской подумал Маврик, глядя на сидящих в нирване Валеру и Леху. – “Мало того, что башка раскалывается, так еще и угрызения совести…”. И вдруг все мысли у Маврика как веником смело. В косых лучах солнца, падавших на лужайку через листву деревьев, соткалась светлая статная фигура, в широкополой шляпе, длинном платье и с зонтиком. В руках у дамы был поводок, на котором прыгала, суетилась и вообще сходила с ума маленькая рыжая собачонка. Дама словно продолжила по полянке одной ей ведомый путь, пролегавший, видимо, как раз между ковриками нирванствующих йогов среднерусского разлива. Йоги открыли глаза, когда собачка на поводке начала тыкать в них своим холодным носом, всячески обнюхивать, облизывать и примеряться ножкой. Дама приблизилась к ищущим просветления, встала между ними и укоризнено покачала головой. - Ай-я-я-й, инцест, несомненно, инцест, - заговорила дама, глядя на Валеру и Лешу как на нашкодивших школьников. – И не говорите мне, что секс тантрический… А вдруг еще МПРЕГ случицца? А это такой дурной тон… Ужос, просто ужос…Абаснуй, миленький, как ты считаешь? – обратилась она к собачонке. Но псина вдруг рванулась так, что даме пришлось бежать за ней на поводке. На краю поляны дама все-таки не удержала животное, и оно, оказавшись на свободе, скрылось в зарослях. - Абаснуй, Абаснуй, - закричала дама, и кинулась вслед за ним. Маврик, как истый джентельмен, хоть и страдал похмельем, резями в желудке и головной болью, не мог бросить на произвол судьбы даму и уже тем более собачку. И он из всех сил побежал за ними в чащу. К щастью, бежать пришлось недолго, потому что поводок зацепился за кустик рядом с могучей сосной, И собачка уже пару раз обежала вокруг сосны и дальше бежать ей было некуда. А дама пропала, как и не было ее. Собачка вставала на задние лапки и всячески пыталась влезть на сосну, попутно пугая ее лаем. Сосна не пугалась, собачка не сдавалась. Мавр задрал голову и попытался разглядеть, чем же так недовольна собачка, но увидел только слабое шевеленье ветвей. И вроде бы промелькнул пушистый хвостик. "Белка, што ль?”, - недовольно подумал Маврик, утомленный бесплодной беготней. Он распутал собачий поводок и дернул за него. - Эй, ты, как там тебя… Опупей? Офигей? А-а-а, Абаснуй… Ну, нифига себе, имечко… Куда хозяйка-то у тебя делась? Ладно, пошли на дачу, придет она, куда денется... Собачка на удивление резво и без протестов побежала в нужном направлении. Выйдя на поляну, Маврик не обнаружил на ней йогов Леху и Валеру. Они, видимо, дематериализовались, потрясенные визитом дамы. Взамен этого на поляне появилось бесчисленное количество народу из Ария-фэмили, которых пытался построить и всячески приспособить к делу Холст. Дело было серьезным – игра в шарады. Вы не пробовали играть в шарады с похмелья? Попробуйте, весьма бодрит. (…когда все мысли об одном – растечься по плоской поверхности... найти позу... долго, нудно переворачиваясь... кряхтя при каждом шевелении не то что головой - отдельными волосками... наконец-то поймать относительное затишье пульсирующей боли в виске… по возможности, расслабленно вздохнуть… и понять: сцуко, жажда, не даст расслабиться и уснуть…. И так валяться мокрой тряпкой, решая для себя сложнейшую задачу: чего ты боишься больше - боли или жажды...) … Воздух внезапно задрожал, как в жаркий день над нагретым асфальтом. И в этом дрожащем расплывающемся мареве вновь возник прозрачный силуэт с зонтиком, но тут же рассыпался на мириады тающих блесток… Сергею закрыл глаза, чтобы не ослепнуть, а когда открыл их снова, перед ним предстала удивительная картина.

 Отправлено: 23.11.08 00:30. Заголовок: ПОДАРОЧЕГ!!! - продолжение

В центре поляны стояла бочка, задрапированная белой простыней. Скрытый текст

На бочке в странных позах громоздилсь три абсолютно белые и абсолютно голые фигуры. Их позы явно выражали страдание. В центре находился Ленечка, поднявший жалостливые глазки к небу. По бокам, изячно опустивши головы и вывернувшись неописуемым манером, застыли Паша и Андрей. Втроем на бочке удержаться сложно (попробуйте сами, если не верите), но вокруг фигур причудливо обвивался канат толщиной в руку, тоже выкрашенный в белый цвет. Члены скульптурной композиции вроде пытались освободиться от каната, но как-то неубедительно – видимо, не желая падать с бочки. (В голове у Сергея зазвучал “тихий развратный женский голос"©: “Камасутра, страница 213, поза 185…”). - Что это? – спросил Маврик, подходя к Петровичу. - Шарада, - ответствовал тот. – Отгадываем два слова, потом отгадываем третье, состоящее из двух первых. Как-то так (с). - Это Лаокоон? – задумался Сергей. – Слушай, а чем ты их покрасил. - Лаокоон, - кивнул Петрович. – В бочке побелка для деревьев была. Ну, назовет кто-нибудь слово? - Мудаки, - заржал подошедший Дуб. Холст отрицательно покачал головой. Привыкший играть во всякие игрушки, Маврик чуть подумал и сказал: - Наверное, змея. Как-то она выбивается из общей картины. На мудака не очень похожа. - Умница, - обрадовался Петрович. – Свободны, ребята. Голая троица спрыгнула с бочки, а в ухо Сергею кто-то прошептал: “Групповуха, однако… Но как смотрятся, а? Просто на НЦ-21 тянут..." “Что такое – НЦ-21?” – хотел спросить Сергей у неведомого голоса, но… Абаснуй вдруг закскакал, засуетился, обмотал цепочку вокруг ног Сергея и рванул за поводок, так, что Маврик шлепнулся на землю. Пока Маврик разматывал проводок и вставал, декорации переменились. На полянке появился коврик. Тяжело дыша и матерясь шопотом, Максим и Серега Попов вытащили спящего Беркута. Они положили его на коврик, Артур всхрапнул, почесал бок, перевернулся на другой, свернулся в клубочек и сладко зачмокал губами. Он так и не проснулся. Между тем Дуб притащил плетеную клетку, какой хозяйки в деревнях закрывают цыплят, чтобы не украл ястреб. Здесь же клетку водрузили над Артуром. - Отгадываем слово, - Петрович захлопал в ладоши, призывая всех к вниманию. - А че тут отгадывать, - подошедший Андрей, еще не отмытый от побелки, присел перед клеткой, заглядывая в нее через прутья. - Тюрьма. И, видно, есть за что. - Ага, наверное, цыплят таскал, - добавил Пашка, возникший рядом с Андреем. - Эх, вы, дети перестройки, - вздохнул Маврик. – Чему вас только в школе учили? Я двоечником в школе был, и то могу сказать, про что это. - Ну, и про что? – спросил Леф. - Да про Кавказ же твой любимый. “Сижу за решеткой, в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой…” - Ага, орел… молодой… - снова заржал Дуб. – Ма-а-о-денький – ма-а-оденький… - Но ведь орел же, - пытался не сдаваться Маврик, но не выдержал и тоже захохотал. - Орел, орел, - покивал Холст. – Маврик, умница, не то что все остальные… двоечники. Возьми пирожок с полочки. - Так, что у нас получается? – размышлял Сергей вслух. – Орел и змея… Герб, что ли, какой? Типо российский? - Ладно, Петрович, - обратился он к Холсту, - представь целое, а? Петрович вновь выкатил на середину полянки бочку, начал озираться по сторонам, ища что-то или кого-то, но тут у калитки затормозила громадная машина. Водитель быстренько выпрыгнул из машины и, с поклоном распахнув заднюю дверцу, помог выйти сидевшему там человеку. Перед честной компанией предстал сам Главпилигрим страны, в черном кожаном плаще, рэперской шапке и с кружкой на шее для сбора пожервований. В руках он держал цепочки. Вышедши из машины, Главпилигрим резко дернул за них, и на волю поочередно выкатились Страйк с Сашенькой, в шипастых ошейниках, к которым и крепились цепочки. Первым делом Главпилигрим замкнул цепочки немаленьким ключиком на заборе и только что не скомандовал “Лежать”. - Сбегут ведь, - охотно пояснил он в ответ на вопрошающие взгляды публики. Он весело побренчал кружкой для сбора пожертвований. - Подайте кто скока может, - затянул он заученную речь. – Мы еще пяток клипов хотим снять, да не просто так, а про борьбу с попсой. Мне тут книжка попалась правильная, как раз про борьбу с попсой - “Дурная мудрость” называется, часть четвертая. Дык нам надо в клип Мадонну пригласить и надругаться над ней. А сборов от концертов только на организацию бесплатной столовки для голодных московских металлюг хватает. Главпилигрим заткнулся и выжидательно посмотрел на собравшуюся публику. Петрович отрицательно покачал головой. - Эх, если бы клип был про Заратустру – последний страт заложил бы... А впрочем, вы можете сделать ма-аненький гешефт. Главное – телодвижений почти никаких. И плащик у вас подходящий. Хотите? Главпилигрим, привыкший вляпываться в различное дерьмо, согласно кивнул головой. - Хорошо, - задумчиво произнес Холст. – Снимите шапку. - Он достал из кармана пышные усы на веревочке, парик, и напялил это все на владельца “заводов, газет, пароходов”. - Надо порепетировать, - объявил Петрович. – Встаньте в третью позицию, руки за спину, под плащ, и гордо откиньте голову назад. А очки уберите, ни к чему нам очки щас…. Ого, ну прям-таки один в один, - кивнул Холст, видимо, довольный результатом. - Лезьте на бочку, Аркадьич, и повторите все это там. - А что мне за это будет? – начал торговаться Главпилигрим. Петрович задумчиво почесал в затылке. - Ну, денег-то на Мадонну у нас и у самих нет. Но вот в теме твоей отписаться можем… - Знаю, как вы отпишетесь, - поежился Главпилигрим. - Какая разница, что напишут? У пиара цвету нету. Ну, хочешь, до пятисот постов тему догоним, а? Да и делать-то ничего не придется, так, аллегорию показать… - Что показать? - осторожно переспросил Главпилигрим. - Аллегорию, - повторил Холст, думая про себя какие-то свои мысли. - И вы думаете, что расплатитесь за то, что я покажу… это… Аллегорию? … Какими-то там дурацкими постами? – возмутился Аркадьич. Петрович недоуменно посмотрел на Главпилигрима. Дуб въехал в ситуацию быстрее всех, упал на травку и начал ржать, как помешанный. Через секунду рядом с ним на травке валались, ржали и прихрюкивали от смеху остальные присутствовавшие. - Не-не-не… Только аллегорию, всего лишь аллегорию, Аркадьич. Гениталии будем смотреть в другой раз, - с трудом просмеявшись и икая на каждом слове, произнес, наконец, Виталик. Петрович, остававшийся невозмутимым в продолжение всего этого бурного веселья, стукнул кулаком по бочке и сказал: - Вот. - Что “вот”? – опасливо покосился Главпилигрим на бочку. - Сюда нужно залезть – и двести постов твои. - Триста, - на автомате сказал Главпилигрим. Холст обвел присутствующую публику холодным немигающим взглядом из-под косматых бровей и спросил: - Народ, сделаем триста постов? - Да хоть пицот, - выкрикнул кто-то из младших представителей семейки Ария. - Лишь бы сервак выдержал, а уж флуду-то нагнать... - Из них половину - хвалебные, - продолжал торговаться Главпилигрим. Народ слегка скис и подрастерял энтузиазм. И лишь Леф, вспомнив детство, проведенное на Кавказе, понял, что нужно делать. - Вах, слушайте, 10 процентов хвалебных постов – за глаза, - авторитетно заявил он. – Иначе туфта получица. - Ты че, мелкий, рехнулся? Половина – и ни на один голос меньше, - дальше последовала получасовая классическая сцена торговли на восточном базаре, закончившаяся тем, что Главпилигрим оказался на бочке в парике, усах, без очков и в гордой позе буревестника революции в исполнении Веры Мухиной, что красуется на центральной площади Нижнего Новгорода. А общее количество постов было определено равным 150, из них хвалебных – десяток. Навыки, приобретенные в детстве, сохраняются на всю жизнь. - Аркадьич, толкните речь, - попросил Холст. Пока Главпилигрим искал умную фразу, его подсознание независимо от хозяина вытащило из глубин памяти цитату, зазубренную в годы учебы в университете марксизма-ленинизма один раз и на всю оставшуюся жизнь: - Учение Маркса верно, потому что всесильно… Ой, нет… Учение Маркса всесильно, потому что верно…Блин… Нет, не то, - картина маслом навевала воспоминания о повторении Алисой таблицы умножения. – А, вот… “Мы выбираем свободу, свобода выбрала нас…”(с) Петрович с сомнением покачал головой. - Попробуй в образ войти, как-то недостоверно, нежизненно получается… - “Над седой равниной моря ветер тучи собирает… или разгоняет?” – Аркадьичу наконец-то удалось вспомнить нужные слова. - Интересно, какая связь между Лаокооном, стервятником в курятнике и незабвенным Максимычем? – подумал про себя Маврик, а вслух произнес бойанную фразу, которая естественным образом попросилась на язык: “Рожденный ползать летать не может…” - Умница, - опять шумно обрадовался Петрович. – Горячо-горячо. Нет, Серега, умения читать не пропьешь… Ну шо ты на меня таращишься? Откуда взял цитату? Маврик задумался. Его знание школьной классики так далеко не простиралось, но все же, после некоторого насилия над мозгами и сложных логических построений он промямлил: - Ну, я не знаю... "Песня о соколе”, кажется…. - Правильно, - еще шире заулыбался Холст. – Вот тебе змея, можно сказать, уж, - он ткнул пальцем в веревку, которую пытались перетягивать разыгравшиеся мавро-отроки. Одеться они так и не удосужились, типо, щас повозимся – побелка с нас и ссыплется. - Вон птиц валяется, - он с ненавистью кивнул в сторону спящего под цыплячьей клеткой Беркута. - Птиц и уж – все вместе – “Песня о Соколе”. Ты победил. Торжественно вручаем тебе приз. Все сюда, сюда, щас будем вручать Сереге приз, - неожиданно громко провозгласил Петрович. Когда все сгрудились с компактную кучку, Петрович достал из кармана домашних шорт роскошную рогатку из магазина “Экспедиция” и, зачем-то подышав на нее и протерев краем майки, протянул оружие Сергею. - Вот. Поздравляю. Оркестр, туш, - и собравшаяся публика кто в лес, кто по дрова изобразила туш, спонтанно перешедший в “Цыпленок жареный”. Забытый на бочке “Максимыч” пытался справиться с охватившей его при цитате обидой. “Значит, так… Рожденный ползать, говорите,… Не полетит, говорите…” У забора прохлаждались Страйк и Сашенька, на цепочках и в ошейниках. Они что-то тихонько напевали на два голоса. Абаснуй потянул Маврика прямо к ним. Подойдя ближе, Маврик начал разбирать слова и музыку. “Вы жертвою пали в борьбе роковой… “ – задумчиво выводил Леха. Сашенька тоненьким голоском вторил ему в терцию. “Сма-а-атри, сма-а-атри, какой BDSM-чик…” – сладострастно шепнул Сергею в ухо уже ставший привычным голос. “Сма-а-а-три, и цепочки, и шипы, и вообще – одно сплошное насилие. Говорят, их в карты проиграли, а? Так что теперь они рабы навеки, ну, или на ближайшие тридцать лет….” “А деспот пирует в роскошном дворце…” – неожиданно тоненьким и звонким соловушкой залился Сашенька. Конечно, до солнцеподобного А.Б. Градского ему было, как чикатило до Михаила архангела, но Страйк на этой строчке вдруг зарыдал, обнял Сашеньку и уткнулся ему в плечо. - Пропали… Ой, пропали наши головушки, - всхлипывал он. Добросердечный в некоторых местах и случаях Маврик уже хотел было предложить Лехе какой-нибудь болеутолитель из имеющихся под рукой, но Абаснуй внезапно рванул к дому, и Сергею пришлось со всех ног бежать за ним. Краем глаза он еще успел заметить, что Главпилигрим подошел к своим рабам, отстегнул цепочки и со словами "Нихуя нам здесь не поймать” потащил их взад к майбаху.

 Отправлено: 23.11.08 00:31. Заголовок: ПОДАРОЧЕГ!!! - окончание

Абаснуй ломился по лестнице, как танк Скрытый текст

– пусть даже и игрушечный, такой, знаете ли - с бензиновым движком и радиоуправлением. Бензинового движка и радиоуправления у собачки не было, но сути дела это не меняло – все равно, хрен догонишь – хрен остановишь. Из последних сил Маврик влетел за псом на второй этаж и дальше, не останавливаясь, - в раскрытую дверь чье-то спальни. И то, что он там увидел, заставило его выпустить поводок и перестать дышать. А Абаснуй, почувствовав свободу, крутился, подтявкивал и повизгивал рядом с широкой двуспальной кроватью, на которой.... Сергей глазам своим не поверил. На широкой кровати в недвусмысленных (или наоборот – в весьма двусмысленных) позах валялись два мужика – Славка Молчанов и Сашка Грата. Они спали. Потеря от изумления способности двигаться позволила Сергею детально рассмотреть картину. Грата лежал на спине, запрокинув голову и разбросав руки. “Он такой трогательный, когда без очков… и спит… Такой ежик щетинистый – и вдруг такой тихий…” – что за чушь?!! Зачем это?!! Откуда?!!! Сергей помотал головой – это не мои мысли, не мои… Даже и в бреду подобная фигня не примстилась бы, - но мысли не исчезали. И это четкое ощущение, что они появились в сознание откуда-то извне. Но ведь не кричать же – господа-товарищи, кто из вас свои мысли у меня в голове забыл? Заберите, они мне нафиг не нужны? Пожалуй, верный путь в психушку. А….а… А ежели представить, что это мои мысли? Так ведь тоже – в психушку? Кыш-кыш-кыш…. …Пока мозги у Маврика устраивали разборку, глаза продолжали рассматривать картину: спящий Грата был, конечно, трогателен, но картинка становилась вдвойне трогательнее, если учесть, что ровно поперек Саши ничком лежал Славка, уткнувшись лицом в одеяло. На Славке была футболка, а вот трусов – не было. И поэтому кульминационной точкой картины являлась Славкина белая попа, круглившаяся над плоскостью постели. “Вот эта… нихуяссе… они че? И как это? Блин, не может быть...?” – все эти обрывки устроили в голове у Сергея настоящую карусель, круговерть, сравнимую с метелью в зимней степи, когда ветру нет преград, или даже торнадо, от которого одно спасение – глубокий погреб… И постепенно через круговерть начала проступать одна мысль, абсолютно нецензурная, но, в целом, правильная: - “А ну и пох, мне-то что, кто с кем, зачем и почему… Однако забавно…. И только представить, а?” – и круговерть постепенно улеглась, а проступившая мысль начала обретать все более четкие формы: "А почему бы, собссно. и нет? И даже интересно, а как все это вообще могло произойти?"... … Но дальнейшему развитию размышлений на эту тему помешал все тот же "развратный женский голос” ©, который сегодня уже не раз звучал в Сергее, говорил всякие странные вещи и ментально затрахал его донельзя. Голос был запыхавшимся, как будто его владелица только что пробежала марафон. “Ни на минуту оставить нельзя… - вещал голос. – Только отвернись, и сразу вон оно что… Нет, голубчик, не думай, к сожалению, то, что ты видишь, - это не слэш. Это - последствия банальной пьянки. Просто Славка, как честный человек, пошел в сортир... а вот одеться сил у него уже не хватило... А жаль, жаль... Пейринг-то интересный..." Маврик схватился за голову и с усилием сжал ее, словно пытаясь заткнуть невидимую собеседницу… Он очнулся у себя в комнате… “Я не хочу, не хочу” – истерически вопил мозг Сергея, точнее, половина мозга. Потому что вторая половина мозга услужливо подсказывала различные пейринги и варианты развития событий – и избавиться от этого не было никакой возможности. Пытаясь перекричать, хотя бы и мысленно, навязчивые глюки, Сергей рухнул на диван и щелкнул пультом от телевизора. В телевизоре показывали главных людей страны. Раньше эти кадры были бы для Маврика просто белым шумом – а тут он вдруг совершенно незаметно для себя отметил, что оказывается, медвед оч-ч-чень мило выглядит. А превед, оказывается, тоже того… Огого… Маврик снова ужаснулся тому, что его мысли постоянно тащит в одну и ту же сторону. При этом в голове почему-то крутилась дурацкая деццкая песенка про то, что “здесь хи-хи, там хи-хи, кругом хи-хи…” Сергей раздраженно ткнул в кнопку OFF, швырнул пульт в угол и бросился к верному ноуту. Mail-агент услужливо сообщал о новых письмах. Но стоило щелкнуть по папке входящие, как появился трейлер “Фанаты подарили Путенгу на день рождения огромный замок”. Хм-м, у преведа есть фанаты? Как интересно… После получасового серфа Маврик обреченно понял, что в его голове прочно поселилось сочетание из трех букв – ГПС, и вряд ли теперь оно его покинет. Абаснуй, все это время жавшийся к ногам Сергея, вдруг зарычал, вскочил и кинулся куда-то в угол. Раздался серебристый заливистый смех (дикий хохот, истерический ржачЪ - нужное подчеркнуть). Сергей оторвался от компьютера и, чувствуя, как по татуировкам бегают мурашки (по синеньким – синенькие, по красненьким – красненькие, и так далее), повернулся на крутящемся стуле. В углу комнаты соткалась женская фигура в длинном платье, облачная, сверкающая и переливающаяся. - Что, дружок, тащит? – сказала дама. – А ты не мешай, не мешай, дай себе волю… Попробуй, тебе понравится… - Что?!!! – завопил Сергей. – Не искушай меня без этого... Без нУжды, вот… И вообще – Вы кто? Изыди, сатана….. - Ах, ах, ах… - усмехнулась дама. – Какие же мы нервные… А ведь только представить – эти трогательно моргающие наивные глазки одного и стальной несгибаемый арийский взгляд второго. Неужели ничто, ни одна струнка не дрогнет? “Наважденье, ей-богу, наважденье..." – именно упомянутые глазки и взгляды и дергали внутренние струнки. Но - наши так просто не сдаются!!! Сергей сунул руку в карман, нащупал мелкую денежку. Вынул, глянул – 2 копейки 1971 года - и понял, что надо делать. Схватив подаренную Холстом рогатку, он зарядил в нее монетку и без раздумий выстрелил в даму. После чего ему довелось воочию увидеть, как "..тело разлетается по комнате и оседает по углам разноцветными искрами.."(с). Искры мерцали, гасли, одни – быстрее, другие – медленнее. Из туманного облака, оставшегося после взрыва мадам, выскочил юркий зверек, прыгнул на подоконник и – далее, через форточку – в лес… Маврика отбросило взрывом к стенке, и его сознание отключилось. А когда снова включилось… По улице неторопливо, слегка приподняв одной рукой подол и держа в другой руке зонтик (“странный, - почему-то сразу же подумал Сергей, - то ли от солнца. То ли от дождя. И трость-то деревянная…”), шествовала статная дама. Именно дама, и именно шествовала. Потому что в таких платьях не ходят. Пышная юбка, расшитая цветами, накинутый на плечи газовый шарф, собранные в небрежный узел пышные темные волосы. В голове у Маврика возникли какие-то странные образы и слова – кринолин, муар, вуаль, пеньюар… “Так, а пеньюар-то тут причем? Это, вроде, совсем не оттуда?”. Чем ближе подходила дама, тем более странным становился ее вид. Сергей начинал замечать детали. Пацифик на шее. То, что он сначала принял за вышитые на подоле цветы, оказалось повторяющейся надписью “CastleRock”, идущей по кругу. Из-за спины у дамы торчал тяжелый боевой лук. На шляпе развевался пушистый хвост. Дама шла навстречу Сергею, словно не замечая прохожих, а те не замечали ее, но как-то получалось так, что дорогу ей все уступали. Она прошла мимо Маврика, задев за джинсы краем подола. Он явственно слышал шелест шелков, до него донесся аромат духов, необычных, незнакомых. Сергей мог бы поклясться, что такие духи были у дам Серебряного века. Он невольно обернулся вслед даме. Она прошла еще несколько метров и тоже обернулась. Слегка наклонив голову, она посмотрела из-под зонтика на Сергея, лукаво погрозила ему пальцем, звонко рассмеялась и… исчезла… Конечно, может быть, он на мгновение отвлекся, а она свернула за угол. А почему он отвлекся? Ой, да… Через дорогу, не страшась визга притормаживающих машин, бросилось какое-то мелкое животное, может, крыса. Сергей попытался разглядеть зверя, рванулся за ним, но тут включился красный человечек. Зверь словно понял это. Он слегка замедлил бег по тротуару, а потом запрыгнул на спинку стоящей там лавочки. Это был таежный зверек. “Соболь? Горностай? Ласка? – крутилось в голове у Маврика. Откуда-то, из глубин мозга выплыло: “КУНИЦА!!!!” Зверек, словно в подтверждение, махнул пушистым хвостом и исчез в листве большого дерева. …Пока Сергей ждал зеленого сигнала светофора, он нащупал в кармане мелкую монетку. Он вынул ее – две копейки. 1971 год. Сергей бросил монетку на землю – она покатилась, завертелась и встала на ребро. Summary: Мэри Сью в очередной раз воскресла. Хрен убьешь, аднака… Все вышеперечисленные группы с разнообразными сайд-проектами включительно записали кучу альбомов, каждый из которых вошел в нетленку мирового хэви. Многомиллионные контракты, записи, деньги. Участники группы “Кипелов” купили себе по голубому вертолету (Славка купил готишную “Черную акулу” с красным винтом), кроме ВА, который летать боялся и поэтому купил себе пропуск в сталинское Метро-2. Дуб уехал нырять в Марианскую впадину. Холст приобрел звероферму по разведению трудноразводимых мелких пушных зверей – соболей, ласк и горностаев. И все у него чудесным образом росли и размножались, за исключением куниц. Театрализованное шоу группы Ария объехало весь свет и завершилось грандиозным новогодним представлением в Сиднейском оперном театре. Кроме деда Мороза Артура и девочек Снегурочек Макса и Сергея (которые, кстати, неплохо исполнили стриптиз в виде аллегории), в шоу принимали участие кенгуру, коалы и австралийские аборигены. (Шоу могло бы быть еще грандиозней, но… В.А. отказался от участия в нем, сказав, что в Австралии слишком жарко, а лететь далеко. А, сами понимаете, какой успех может быть у группы Ария без Кипелова? Ессно, только частичный…) Главпилигрима угораздило нарваться в темном переулке (майбах, блин, поломалсо, пришлось топать пешком) на обкурившуюся гопоту, которые сильно побили его и причинили существенные увечья. Наркогопоту удалось задержать. Когда основной чувак пришел в себя, он рассказал, что к нему явилась золотая рыбка и попросила исполнить желание одного хорошего человека. Гопоту отправили на принудлечение, а желание исполнилось, да… Теперь для Главпилигрима три октавы – не вопрос. Да так, что Дровь из Otto Dixa, услышав нечаянно проникновенную балладу про грехи молодости наконец-то в том виде, в котором она задумывалась, ушел в глухую депрессуху, чем вызвал разброд и шатание в рядах тру-готов, возжелавших начать войну с тру-митолиздами. Ну, и дальше по накатанному плану – ввод войск, обеспокоенность “старшего брата”, опять угроза атомной войны… Правда, золотая рыбка оказалась по-куничьи предусмотрительной и тоже запараллелила реальность после обретения Главпилигримом 3-х октав. Поэтому отношения к реальности монетки, вставшей на ребро, эти события уже не имели. Группа “Маврик” колесила по стране и сталкивалась исключительно с доброжелательными и обязательными организаторами гастролей. В какую бы точку страны, вплоть до Черского и погранзаставы на Курилах, не ткнул карандаш главного стратега группы - везде она находила теплый прием, приличную гостиницу, нормальные деньги и непаленую водку. А уж про звук и говорить нечего - таким звуком, какой им ставили в каком-нибудь Мухезадницунадерёмске, не могла похвасться ни одна из приезжавших в Москву западных именитых групп. А еще у Маврика появилась тайна. Он стал писать афигуенные фики, в основном по ГПС. (Правда, был еще один фандом, который тащил его в неменьшей степени. Но этот фандом был фем, а истинные слэшеры считают, что фем - не тру). Однажды Маврик даже решил разыграть флэшмоб по ГПС фконтакте. После чего за ним пришли люди в строгих костюмах, и… Дальнейшие следы Маврика теряются. *Ой, последний абзац - просто больная фантазия аффтара... Тут должен быть хэппи энд, типо "Они поженились, жили долго и щасливо, и умерли в один день. ФФФСЕЕЕ!!!”*

 Отправлено: 25.11.08 21:32. Заголовок: Долго думала, куда э..

Долго думала, куда это разместить. Поэтому, бросаю сюда.

ГЛАВА 1

1. Вольдемар, кузнец – Холст
2. Валериан, маг – Кипелов
3. Никки, дочь кузнеца – Ника Холстинина
4. Терен, страж – Терентьев
5. Паэль, оруженосец – Элькинд
6. Алекс, король эльфов – Харьков
7. Лексан, страж – Швец
8. Талий, скоморох – Дубинин
9. Берарт, менестрель – Беркут
10. Макуд, помощник Грануса – Удалов
11. Гранус, Черный маг – Грановский
12. Лекс, правая рука Алекса - Алексеев
13. Асман, пекарь - Манякин
14. Лован, рыцарь - Голованов
15. Маврик, король – Маврин
16. Серго, воевода - Попов
17. Элен, королева – Елена Маврина

[more=Сказка]
Андрей выбежал со студии со слезами на глазах. Вслед раздалось сердитое мавринское: « вернись», но Леф и не собирался выполнять этот приказ. Вот так всегда и с самого начала – чуть что, Андрей крайний, как младший только и потерпает. И Сергей последнее время абсолютно не на его стороне, а то и сам не менее строгий выговор вынесет, да в пух и прах, да по стенкам. А паразиту Элькинду эти стычки как пища для удовлетворения – сидит и хихикает так злобненько, а потом как бы невзначай отметит тот факт, что Стыров-то не прекословил, а ошибкам внимал. Сергей, иной раз, будучи в раздражении, согласно кивал и грозился поискать замену нерадивому вокалисту.
Лефлер бежал по улице, не разбирая дороги, из-за застилающих глаза слез. Что-то произошло, но что он не понял. Только громкий окрик – Да куда же ты прешь – и тупая боль в затылочной части…

Солнце опалило придорожную траву, и продолжало сушить, доводя до изнеможения природу и окружающие местности. Андрей открыл глаза и поморщился от ноющей боли. Голова раскалывалась на мелкие части. Вокруг играла лучами еще живая природа, которая не успела сгореть в летних лучах беспощадного солнца.
Парень, не особо заморачиваясь, просто пошел по тропе к городу, что виднелся вдали. И чем ближе он подходил, тем неприятнее сосало под ложечкой, и нехорошее предчувствие обволакивало. Город был обнесен огромным каменным ограждением и окружен рвом с водой, настолько темной, что казалось, что до дна километры воды. Чтобы попасть внутрь, необходимо было пройти по тонкому подвесному мостику, держа, прежде всего равновесие, поскольку поручней он не имел. Андрей ущипнул себя, но знание, полученное в школе, подсказало, что это что ни на есть самое настоящее и глубокое Средневековье.
- Бред какой-то… - пробормотал Андрей, аккуратно идя по мостику.
Город внутри ограждения был еще больше, чем казался снаружи. Чистые улочки, занятые своими делами люди, и какая-то уж очень тихая суета. Леф обернулся на знакомый голос и замер, закусив губу от неожиданности. Из небольшой кузницы вышел лидер и идеолог бессмертной «АРИИ» - Владимир Холстинин. Он был в тяжелых рукавицах и замызганном фартуке. В руке держал довольно увесистый молот, и что-то сердито бормотал под нос, поминая кого-то недобрым словом.
- Вов! – Андрей метнулся к нему. – Что происходит?
- Ты кто? – тот отпрянул. – Изыди, бес!
Холст замахал руками, испуганно крестясь:
- Отроду таких одеяний не видал… Дык я не грешу и в церковь хожу регулярно, за что ж по мою душу-то? Изыди!!!
Андрей попятился.
- Вов, ты чего? – как-то испуганно пролепетал он, а молот в руке заставлял задуматься.
- Какой Вов? Это что за дьявольское заклинание?
- А ты?..
- Вольдемар я. Кузнец тутошний. Правда есть еще один, но так то он в другом конце города, мне не соперник. Так вдвоем и работаем. Да что это я с бесом болтаю? Изыди! – Холст развернулся к входу в кузницу, попутно перекрестившись.
- Подожди! Помоги мне. Я домой иду, - Андрей врал напропалую, - да меня по дороге кто-то чем-то тяжелым ударил. Все забрали. А я в лесу вот эту одежку нашел под камнем…
- Под каким камнем? – перебил его кузнец
- Да кто его знает? В лесу был… Камень как камень, большой и шершавый. А под ним и она лежала. Я и взял. Все ж не голый…
- Это что же камень опять появился? – в никуда пробормотал Холст, озадаченно почесав затылок. – Надо Валериану сказать…
- Эй, я здесь, – Андрей помахал рукой перед носом у кузнеца.
- Так, а живешь-то где? – повернул голову тот.
- Там… - Леф махнул неопределенно рукой, - дня еще два-три ходу…
- Так ты что в Черных Лесах живешь?
- Ну… - Андрей пожал плечами.
- А говорили, что вас всех гномы перебили. А ты вона живой, да домой идешь…
- Как перебили?
Холст приобнял парня за плечи:
- Пойдем внутрь – там поговорим, а то не дай Бог кто увидит. Вот ты видно давно дома не был… Не знаешь, что к чему… Пойдем…
Ужин был простецким да рабочим… Хлеб, мясо да кружка пива… Андрей ел неспеша, слушая о жизни этого города.
- А вот король у нас добрый, справедливый, да странный только… - Холст делился наболевшим с набитым ртом.
- А что ж в нем странного?
- Да вроде, как и королева на месте… а не живут вместе! Изредка она приезжает, уж очень изредка. Говорят, с эльфами водится последнее время. Они же, суки, - кузнец хлопнул ладонью по столу, - все портят! В лес так просто и не выйдешь. Убивают. Никакого жития простым смертным. А она с ними. Тамошний их главный – Алекс, так то ж еще… прости Господи все прегрешения…
Король у нас – маг очень могучий. Правда у него при дворе еще Валериан числится, он в принципе и работу всю делает, а король свою силу попросту не тратит. А тут недавно еще и колдунья прибилась. Ее эльфы в лесу долго мучили, как сбежала только Богу известно, но и эту при себе оставили. Пущай, и то помощь какая-то…
Андрей кивал, после сладко потянулся – пиво настроило на сонный лад.
- Зовут тебя-то как?
- Меня? Андрей. Леф я.
- Леф?! Ты не врешь? – Холст подскочил на месте.
- Не… вру. А чего ты метушишься?
- Да как же! Лефы – они же… Это ж такие воины были. Последний пал смертью храбрых в битве против черных магов лет десять назад. И никто уже о таковых не слышал. Правда, поговаривали, что был один младенец, которого спрятали от мага Грануса, когда тот повел свое войско против этого народа. Битва была очень жестокая, но лефы стояли до конца, даже женщины и то оружие в руки взяли. Видимо, ты и есть тот младенец. Вот только как в Черных лесах оказался? - кузнец говорил, взволнованно вытирая вспотевший лоб.
Андрей расслабился. Фамилия свое дело сделала. Теперь он легендарный и неприкосновенный. Воин! Улыбка блаженства озарила его лицо.
- …вот только не дай тебе Бог попасть в руки нашему королю… - услышал он монотонный голос кузнеца. – Убьет и не помилует. Он же с лефами тоже вражду имел. Вот и помог в свое время Гранусу… Не говори ничего и никому – усек?
- А?.. – Андрею стало как-то нехорошо. – Почему так? Чего вдруг?
- Не твоего ума дело! Ложись спать. Просто говорю, помалкивай.
- Вольдемар, но почему?
- Гранус один из приближенных друзей ко двору короля… Все спать и никаких вопросов.

Ночь была прохладной и нежной. Андрей поднялся и вышел на улицу, вдохнув на полную грудь свежего воздуха. Небо было усыпано крупными звездами.
- И почему я их раньше не замечал? – прошептал Андрей.
Мимо проскользнула девушка. Андрей метнулся за ней, схватив за руку, прежде чем она успела исчезнуть в темноте.
- Ты кто? – улыбнулся Андрей.
- Никки… А ты гость отца? Тот самый из лефов, которого от Грануса спрятали?
- Ннет, что ты? Я простой парень. Домой возвращался, да немного… Впрочем неважно… Никк, ты мне лучше о вашем городе расскажи.
- А что ж рассказывать?
- Да все… О короле вашем, о королеве, о вражде с эльфами… То, что посчитаешь нужным сказать… - Андрей коснулся руки девушки и добродушно улыбнулся.
Она взяла его за руку и повела за дом, в небольшой фруктовый сад. Когда обое устроились поудобнее, Никки вздохнула и произнесла:
- А что конкретно ты бы хотел услышать?
- Почему королева тусуется с эльфами, а король немного странный?
- Ту… что?
- Ну, живет что ли…
- У королевы роман с ихним королем – Алексом, вот и переехала за город. Приказала построить себе там дом и принимает эльфов. Король рукой только махнул, он и так живет неплохо…
- Понимаю… Любовницы и все такое… - Андрей саркастически улыбнулся, мол, знаем-знаем, проходили.
- Да нет. Девушек он не трогает, живет себе… Просто королева за пять или около того лет отяжелеть не сумела. Начали истинную причину выяснять, и вышло, что Алекс на нее чары какие-то наложил, решил только своей сделать. Вот и король рассердился – проклял ее на веки вечные. А без наследника туго. Просто, если не будет кому трон передать… хотя король он вроде как бессмертен…
Андрей вскинул голову, побледнев.
- Как бессмертен?
- Он сын мага. Там своя история…
- Расскажи… - Леф притянул девушку к себе, пытаясь сорвать поцелуй.
Она отстранилась, покраснев:
- Нет, не надо. Отец узнает - под замок посадит. Мне нельзя - я рыцарю обещана.
- Ну и что… Да и кто узнает? Ладно, продолжай.
- Это давно было. Отец нашего повелителя в точности, как и сын, упустил свою супругу, и она понесла от черного мага. Когда тот узнал, пришел к Костию и потребовал отдать ему сына. А на те времена, если не было наследника, могли свергнуть в любую минуту. Вот Костий и испугался, начал мага просить. Тот согласился, с условием, что королева уйдет с ним, а взамен король может сына оставить. Мальчик будет бессмертным и могущественным. Но когда ему исполнится восемнадцать, Костий должен отдать ему трон. Все так и было, а через месяц после вступления парня на правительство – отец скончался. Сыну же было даровано бессмертие и магия мира в его руках. Так что в данном вопросе, повелителю наследник не нужен, поскольку срок правления его – вечность. А он мудрый – сразу Валериана привел ко двору и свою магию попросту не тратит. А тут еще и ведьма прибилась. Хотели сжечь – да узнали, что она в лапах у эльфов побывала – оставили. Король же к ним полную ненависть питает, да королева мораторий наложила. Запрещено нам эльфов трогать, а они нас убивают, насилуют, грабят.
- А что же правитель, за свой народ не волнуется? Почему супругу не остановит?
- Обещание ей было дано, что в течении века все прихоти ее исполнять.
- Она, что тоже того, вечно жить собралась?
- А все, кто испытал радость ночи с правителем, кто соединился с ним телом и душой – бессмертным становится. А чтобы такие не разводились – немногие до утра доживают. Поэтому тут надо либо очень понравиться, либо молиться, чтобы король твоего тела не возжелал.
- Ну, это мне не грозит, - усмехнулся Андрей.
- А вот и ответ на твой вопрос, почему король странный. Он не делает различия между мужчинами и женщинами… Он просто требует… Правда, я-то точно не боюсь. Отец его коня досматривает, вот и было обещано не трогать, даже замуж выдает, за оруженосца своего, в будущем довольно неплохого рыцаря. Да и Паэль мне нравится.
- Так он что со всеми… всех… - Андрей начал заикаться. – Ничего не скажешь, справедливый король, добрый…
Никки покачала головой:
- Не говори о нем плохо. И не выходи в город один… Все может статься. Пойду, еще поспать надо. Да и ты ложись.
Она улыбнулась и скрылась в доме.
Андрей решил пренебречь советом девушки и пошел по городу, в надежде что-то понять или узнать. В голове роились мысли, а безобразность и абсурдность ситуации вообще выводило из себя. И хотелось только одного – вернуться в Москву, домой, в группу. Ночь начинала падать и появлялась первая утренняя духота, только свежая роса блестела на траве, омывая ноги. Андрей брел по пустым улочкам, наслаждаясь последними каплями ночной свежести. Навстречу вынырнули две долговязые фигуры в кольчугах с копьями.
- Стой! Ты кто? Откуда такой? – пробасил один из них.
Андрей поднял глаза и широко улыбнулся:
- Саша! Сергей! А вы тут как?
- Понятно, - кивнул второй, - чужеземец, возможно бес. Надо к королю…
- Нет, нет, нет. Я гость, у кузнеца живу. Просто воздухом дышал, - Андрей понял, что и это не совсем Швец и Терентьев, а их отображение с чужыми жизнями в чужом Средневековье.
- Гость кузнеца – короля гость… Пойдем… - стражи взяли под руки сопротивляющегося Лефа и повели ко дворцу.

В темнице было сыро и темно. Откуда-то капала вода. Андрей сидел на каменном полу, обхватив ноги руками и положив на них голову.
- Зря, я видно Никки не послушался, вот и повязали, волки позорные. И что теперь будет? – пробормотал Андрей.
Перспектива увидеть короля его ну абсолютно не прельщала. Дверь со скрипом открылась, и в помещение зашел старец в темно-синем балахоне с посохом чуть ли не вдвое выше его и толстой книгой. На шее висел тяжелый золотой амулет. Леф прищурился – и маг, и амулет ему показались до боли знакомыми. Он задумался и вскрикнул, сжавшись в комок. Валера, Кипелов, восьмиконечная звезда, «Вавилон».
- Спаси и сохрани, - пробормотал он.
- Без заклинаний, узник! Моя магия сильнее! – маг подошел поближе.
- Оставь меня в покое. Я же никого не трогал – за что?! – Андрей всхлипнул.
- Тебя инквизиция сжечь хотела, да решили сперва королю показать…
- Нет! Лучше на костер! – Андрей прижался к стене.
- Успеется... Сгореть – дело не хитрое. Просто поговаривают, что ты – леф…
- Нет! Вранье все! Неправда! Я вообще домой шел! Я не леф, я из Черного леса!
- Нет там ваших – гномы постарались. Если это так, то, возможно, тебя король при дворе оставит, - маг улыбнулся. – Пойдем, Маврик ждет.
- Кто?! – Андрей закашлялся. – Кто?!
- Повелитель…
- Ты еще скажи, что он рыжий… - в голове метнулась мысль «а вот это уже психбольницей попахивает. Кипелов на побегушках у Маврина… Кому скажи – не поверили бы».
- Рыжий? Ты о чем? – маг остановился.
- Волосы… А супруга Елена?
- Волосы… Огненные – да! Супруга – Элен. Она из Топей, дочь Венштена. Маврик, когда впервые на лефов с Гранусом пошел, Венштена в союзники брал, коней у него покупал. А потом на пиру и дочь его увидел. Полюбил безумно, женился – Венштен даже рад был. А потом случилось то, что случилось… Ну да не важно. Пошли. Король не любит ждать.
Андрей встал с пола и вздохнул. Деваться было некуда. Шли довольно долго, крутые ступеньки вели вверх, в неизвестность. По стенам стекала вода, слизь, по полу пробегали крупные крысы, размером с кошку. Андрей кривился от отвращения, а неизбежность встречи с неведомым напрягала.
Вскоре лестница вывела их во внутренний двор замка. Маг прикрикнул на некоторых рабочих и указал парню на двери, пропуская вперед. Еще около десяти минут ходьбы по коридорам и они остановились перед огромными дубовыми дверьми. По бокам от них стояли уже знакомые Андрею стражи с непроницаемыми лицами.
- Здрасте, - кивнул Андрей и схлопотал подзатыльник от мага.
- Пока повелитель не разрешит - ни слова. Это ясно? – произнес он.
- Ага!
Дверь открылась и Андрей замер от удивления. Огромнейший зал, тяжелые ковры на стенах и полу, который был выложен из прозрачнейшего стекла. Окон в зале не было, а на стенах сотнями группировались свечи в тяжелых бронзовых подставках. Их было так много, что в зале было даже светлее, чем на улице. В конце зала стоял огромный мраморный трон, украшенный белым золотом и серебром. Возле трона стояли две девушки в черных шелковых одеяниях, чуть сбоку сидела женщина довольно средних лет.
„Видимо и есть та ведьма, о которой кузнец говорил” – подумал Андрей. По залу носился... Дубинин, напевая что-то под нос. Одет он был явно нелепо. Скоморох, он и есть скоморох.
На троне восседал повелитель. Андрей вздрогнул – точно Маврик. Он метнулся к нему:
- Сережа, может, ты объяснишь, что тут происходит? Что это за маскарад?
- Стой... – Король поднял руку. – Значит, это ты леф?
- Я нет!
- Меня не обманешь. Я чувствую. Младенец, спрятанный матерью от Грануса. И так нелепо попал мне в руки. Что ж на ловца и зверь бежит.
Андрей посмотрел на Маврика. Все тот же: рыжие, огненные волосы, все те же знакомые черты лица. Одет он был в длинный черный плащ, из-под которого виднелась черная шелковая рубашка и кожаные брюки, заправленные в сапоги до колена. Карие пронзительные глаза, казалось, подмечали все, с тем же магически притягивали. На пальцах красовался естественный набор колец из серебра, как для знакомого Андрею гитаристу. Правда, на левой руке был огромный светящийся перстень с нежно-голубым камнем.
- На колени, - подал знак Маврик.
- Ща… - фыркнул Андрей и рухнул на пол от удара одного из охранников. Валериан довольно усмехнулся.
Маврик встал и подошел к парню, приподнимая пальцами подбородок.
- А ты красив как на лефа. Что-то в тебе есть… Могу даровать жизнь, если согласишься на одно условие, - сверкнул глазами он.
- Лучше смерть…
- Нет. Сжечь последнего «из» неинтересно, а вот подчинить себе – то, что сделает меня еще могущественнее. Если кровь лефа воссоединить с кровью любого другого – можно сделать много интересных открытий… Как считаешь, Валериан?
- Да, повелитель.
- На том и решили. Переоденьте его и приведите сюда. Отныне он будет всегда у моих ног.
Андрей хотел протестовать, но сильные руки подхватили его и поволокли к выходу. Вслед за ними от трона отошли девушки и направились следом. В небольшой комнатушке Андрея одели во все черное и кожаное, закрепив на шее небольшой ошейничек с серебряной цепью. Он пытался сопротивляться, но положения это не меняло нисколько.
Спустя некоторое время Андрея привели в тронный зал и усадили у ног Маврика на небольшую черную бархатную подушечку, как раз на таком уровне, что рука повелителя легла на его голову. Андрей дернулся, и его как-будто чем-то ударило изнутри, да так, что дыхание перехватило. Ничего не оставалось, как молча смириться с таким положением, тем более, что плохого с ним еще ничего не делали.
В тронный ворвался окровавленный рыцарь и пал на колени.
- Что случилось, Лован? – метнул взгляд Маврик.
- Алекс… - выдохнул тот, теряя сознание.
- Опять этот эльф! – Маврик поднялся на ноги. – Честное слово, я нарушу обещание, данное Элен!
- Нет, дорогой мой, ты не посмеешь, - послышался мягкий женский смех.
Андрей даже не удивился, увидев супругу повелителя, он и так знал, как она выглядела. Разница только в одежде – Элен была в мехах и золоте.
- До каких пор твой трахальщик будет убивать моих людей?! Элен, а ведь это и твой народ… - Маврик говорил спокойно, но от этого голоса по коже ползли мурашки.
- Дорогой, не надо расточать здесь свою магию. Ты же знаешь, что меня она не берет. А этот, - Элен пихнула рыцаря острым носком туфельки в бок, - просто был наказан за дерзость. Я тоже имею право карать. И править, по-моему, тоже…
- Нет. Ибо как только ты оказалась в постели Алекса, ты потеряла на это право. Королева, знающая тело только супруга имеет право править на равных. И ты это тоже знаешь. А за увечия моих людей будешь отвечать сполна. – Маврик поднял руку, и королева рухнула на пол, по ее лицу побежали струйки крови. – И знаешь, если в течении трех лет хоть одна девушка сможет родить мне, ты автоматически потеряешь корону. Так решил верховный. И я с ними согласен.
Королева приподнялась, вытирая лицо.
- Нет. Ты же знаешь, что этого не будет. Ты же девушек к себе не допускаешь в постель, а мужчины рожать не могут, - вызов в голосе Элен удивлял. Сейчас она была явно в проигрышной позиции. Маврик поднял глаза, улыбнулся. После подошел к королеве и отвесил ей вполне ощутимую физическую пощечину.
- Пошла вон. И передавай привет Алексу.
Он вернулся на трон, а королева приподнявшись с пола, гордо покинула зал. Присутствующие, видимо не раз видавшие такие сцены, просто молчали.
- Помогите ему, - после минутного молчания произнес король.
Девушки подняли рыцаря и повели к выходу. Маврик повернулся к Валериану:
- Проследите с Марго, чтобы моей супруге вход в замок был закрыт. Видеть ее не могу.
Маг поклонился и вышел из помещения. Маврик наклонился к Андрею:
- Ты мне поможешь успокоиться…
- В смысле?
Маврик не ответил, а приподнял парня на колени, развернув лицом к себе, только после прошептал:
- Я не бываю жесток с подданными, если они отвечают преданностью.
Нехорошее предчувствие царапнуло по нервам, руки мелко задрожали, в голове всплыла насмешливая фраза королевы «мужчины рожать не могут».
- Ну, маленький…
Горячие губы скользнули по рукам, аккуратно по каждому пальчику. Андрей закрыл глаза. Маврик довольно улыбнулся и вздернул того на ноги, обнажая, избавляя от прилегающей кожи, покрывая поцелуями. Андрея трясло от нервного напряжения и нелепости ситуации. Он не чувствовал обнаженности – только руки и губы, что умело блуждали по телу, разогревая его.
- Не надо, - прошептал Андрей.
- Молчи…
Леф хотел что-то добавить, но не смог. Видимо Маврик использовал магию, подчиняя себе. Андрей почувствовал его пальцы внутри и выгнулся от внезапной легкой боли. Слезы хлынули из глаз. Но король не останавливался. Он развернул парня к себе спиной и вошел, прижимая к себе молодое тело. Андрей молил богов, чтобы это скорее закончилось. Сколько прошло времени, он не знал, а потом провалился в небытие.
Чье-то дыхание окатило его лицо. Он открыл глаза – и снова слеза скатилась по щеке. На нем уже была вся та одежда, в которую облачили девушки, а король нежно прикасался к его щеке кончиками пальцев.
- Зря ты не принял меня, зря не отдался полностью. Мог же получить яркие ощущения. Тело покорно – а душа противится. Прими это, и будет легче. Я же не жесток… Покорись. Ты и так познал преобразование, ты получил бессмертие, ты теперь навеки со мной. Ты первый и последний из Лефов, кто будет жить вечно. Но жить при мне.
Маврик притянул Андрея к себе, заключая в объятия.
- Подумай о том, что я прошу… Иначе все будет по-другому. Я не хочу причинять тебе боль. Подумай…

Андрей тихо сходил с ума день за днем. Он стал чем-то похожим на щенка, преданного песика короля. А тот никуда без него и не ходил. Охота ли светский прием, сбор подданных или просто скучание при тронном зале – Андрей всегда сидел у ног повелителя, а ночью спал на широкой дубовой кровати в его ногах. И только в те моменты, когда Маврик требовал близости, Андрей получал право спать на равных рядом с королем. После таких ночей, утро начиналось с совместного завтрака в уединении, а в тронный разрешалось прийти позже и сидеть… не совсем в ногах. Хотя при всем этом излюбленным положением Андрея для короля было именно такое, что тот находился на подушечке на таком уровне, что рука Маврика степенно и ласково перебирала темные непослушные волосы парня. И успокаивались от этого оба. Андрей привык к такой роли, и даже страстные ночи стали божественными для обоих. Леф отдал не только тело, но и душу, и познал то бессмертие, о котором говорят, только не вечность, а именно бессмертие души в упоении сладкого мига.
А за стенами дворца продолжала бурлить жизнь. Слух о том, что король объявил о том, что та, которая сможет родить от него, станет королевой, подхлестнуло девушек и каждая, забыв о возможности последней ночи в пользу последующей казни, старалась привлечь к себе внимание. Правда ни у кого в течении месяца это так и не вышло. Элен оказалась права – король к себе девушек в постель не допускал.
Но было во всей этой истории одно «но», о котором знал очень узкий круг приближенных к Его Величеству. И Андрей имел два раза в месяц полную свободу. Он мог спокойно выйти в город и пожить, так сказать в свое удовольствие. А ночью его подменяли две симпатичные ведьмочки, которые были помощницами при Марго и основной лечащей силой при дворце. Darkness и Flame никогда особо в постель короля не рвались, но когда тот делал всего один единственный жест рукой, они выполняли его прихоти, все были довольны. Утро встречало серебряным звоном росы и теплыми объятиями Маврика. Это были единственные девушки, которые имели свободный доступ к телу повелителя…
Марго в свою очередь, по просьбе Маврика, делала все, чтобы ни одна не понесла. Королю вовсе не нужен был наследник. А королева давно жила у Алекса, не считая нужным признавать себя частью своего же королевства. Она довольно часто утверждала, что Алекс намного лучше любовник, чем Маврик, от чего и страдала – король такой дерзости не прощал. А после последнего скандала в тронном, ей был закрыт доступ к дворцу, что практически означало изгнание.
Казалось, жизнь вошла в привычное русло, но все же Алекс не собирался терять позиций. Он нанес очередной удар…

Утро обняло лес первыми солнечными лучами. Птицы, звери, травы, деревья – все просыпалось от этих ласковых прикосновений. И такое утро означало только одно – успешную охоту, чем Маврик не преминул воспользоваться. Вереница конных и пеших направилась к лесу, где обычно и охотился повелитель. По поводу него был заключен договор, и Алекс не вмешивался. Но видимо пришел момент, когда король эльфов решил пренебречь печатью и словом.
С утра к нему пожаловал Лекс, учтиво поклонился и, абсолютно не замечая Элен в объятиях эльфа, сообщил, что Маврик со свитой на охоте. Алекс широко улыбнулся:
- Леф, с ним?
- Да, господин…
- Когда будут ближе всего к озеру?
- В течении нескольких часов…
Алекс встал и прошелся по комнате, покусывая губы. Элен сладко потянулась.
- Дорогая, хочешь присутствовать при представлении? Поехали. Сегодня Маврик поплатится за многое… Сегодня многие падут…
Лекс поклонился, ожидая приказаний.
- Мне нужен Леф!!! - Алекс метнул молнии из глаз…
- Сделаем…
Конница неспешно двигалась к озеру, дабы приготовить уже отловленную добычу и передохнуть. На повозке лежали утки да два оленя. Маврик довольно улыбался, иной раз посматривая на Андрея, который в пылу разговора не замечал взгляда повелителя. Он как раз пытался доказать юным ведьмочкам целесообразность применения физического, а не магического лечения. Flame снисходительно хохотала, Darkness же пыталась вникнуть в суть предлагаемого.
- Нет, ну что-то есть в том, что он говорит. Можно же не на все силу тратить, - пыталась она наравне с Андреем уговорить подругу.
- Лишнее время, дорогая, лишнее время. А воины могут понадобиться в любую минуту…
- А когда война… Вас же не хватит, - не унимался Андрей.
- А с нами Марго, - Flame наградила парня очаровательной улыбкой. – И Валериан, если надо...
- Давайте у повелителя спросим, - Андрей развернулся к Маврику, тот улыбнулся:
- Ты прав, малыш, прав. Но в нашем мире это не есть большой необходимостью. Я могу тоже многое. Но когда-то так, как говоришь ты, лечить будет даже проще. А пока оставь это магам.
- Неужели, ты знаешь, что будет там, в будущем?
- Знаю, малыш. И знаю, кем буду, и кто будет рядом. Я бессмертен, не забывай. Моя жизнь, как символ бесконечности. Я знаю, но не пользуюсь этим, чтобы предотвратить. Мой отец говорил, если хоть на секунду изменить текущий ход событий, перевернется все, и рухнет в бездну. Он учил не вмешиваться, и я живу по этому принципу. Я готов на то будущее, что уготовано Богом.
- Но, повелитель… - Андрей поравнялся с Мавриком, - зачем тогда магия, если ею не пользоваться?
- Для мелких радостей, мой друг, для мелких…
Конница остановилась возле озера. Прислуга кинулась разводить костер и обустраивать лагерь, рыцари свежевать добычу, ведьмочки разделись, нисколько не смущаясь огромного количества мужчин, и погрузились в прозрачную воду. Маврик присел на траву под роскошным деревом, поманив к себе Андрея. Стоило тому опуститься рядом, как горячее дыхание прокатилось по линии шеи.
- Мы же не одни, - сбивчиво прошептал Андрей.
- А кто видит? – Маврик улыбнулся, приникая к губам.

Когда мясо было готово, все подсели к костру, при чем Маврик сидел на равных со всеми, и тяжело было сейчас сказать, кто король, а кто слуга. Единственное, что различало их между собой – одежда. Маврик был одет по-походному, но, тем не менее, все равно выделялся между подданными. Черные кожаные брюки были заправлены в сапоги с пряжками до колена, черная шелковая рубашка, расстегнута до середины груди, на шее три или четыре серебряные цепи с определенными символическими кулонами. Две из них он никогда не снимал, и Андрею казалось, что в них заключена его душа. Сверху этого великолепия – черный походный плащ с капюшоном до пят, в который можно было завернуться целиком. Рыжие волосы аккуратно лежали поверх плаща и создавали магическое сочетание, от которого начинала кружиться голова, затягивая в эйфорию ожидания и предвкушения. Он был просто красив, он просто манил к себе только одним видом, и просто хотелось ему отдаться, не задавая лишних вопросов, не произнося ни слова. Андрей в такие моменты абсолютно не понимал Элен. Ну как можно было променять такое всепоглощающее великолепие на вшивого эльфа? Правда Алекса он никогда не видел, но в сердце крепко сидела вера, что повелитель – самое идеальное, что могла создать природа, и лучше просто не найти, нет по определению, по умолчанию…
Ели, в основном молча, иной раз кто-то из рыцарей рассказывал что-то по-рыцарски похабное, вслед за этим несся грубый мужской смех, а девушки притворно краснели. Маврик, прикрыв глаза, молча слушал, и все так же перебирал темные волосы Андрея, приводя душевное состояние и мысли в порядок. Он чувствовал приближение беды, но не мог понять, откуда она движется. Андрей наклонился к нему:
- Повелитель, позволь я прогуляюсь по берегу.
- Иди, - кивнул Маврик, мысленно окутывая оболочкой защиты. – И возвращайся, малыш.
Андрей улыбнулся и неспеша пошел вдоль берега, иной раз срывая нежно-фиолетовые цветы, сплетая их с ковылем. Немного прогулявши ...

 Отправлено: 25.11.08 21:32. Заголовок: Долго думала, куда э..

... сь, присел возле камня, любуясь собственным произведением искусства. Чьи-то руки нежно окутали его сзади, прижимая к себе. Андрей муркнул, в надежде, что это ни кто иной, как сам Маврик, который соскучился по своему малышу. Оглушительный удар, и Андрей провалился в темную бездну.
Маврик почувствовал что-то неладное и схватился на ноги, оглядываясь. Следом всполошились и остальные.
- О боги, кто?! – закричал он.
- Что случилось, повелитель? – к нему подошел Серго, воевода.
- Кто-то сломал защиту… Кто-то… Леф, где же ты? Кто?! – Маврик не реагировал на присутствующих, а пытался достать, найти, ощутить хоть остатки своей защиты, своей магии.
Девушки подошли поближе, Flame коснулась его руки:
- Повелитель, он где-то рядом… Успокойтесь.
- Защита… Никто и никогда не мог…
- Оказалось, можно, - послышался звонкий женский смех. – Ты не так силен, как думал.
Маврик развернулся на голос, испепеляя взглядом, насыщаясь гневом и силой.
- Спокойно, дорогой. Убери это, иначе твой малыш, - последнее слово Элен произнесла настолько презрительно, что короля обволокла новая вспышка гнева, - пострадает. Понимаешь, иногда надо заплатить очень высокую цену, чтобы чего-то достичь.
- Как? Ты? Это же не твоих рук дело, шлюха!
- Выбирай выражения перед подданными… Нет, не моих…
- … а моих, - еще один звонкий смех прокатился по поляне. Из-за деревьев вышел Алекс.
- Опять? Эльф, а тебе не кажется, что ты нарушаешь некие договоренности, и чем это светит? – Маврик сделал шаг в сторону Алекса.
Тот не отстранился, а лишь поднял руку. За его спиной появились Лекс с Андреем явно в бессознательном состоянии и Макуд.
- Вот уж не ожидал. И что скажет Гранус, если узнает, с кем ты водишься? – усмехнулся Маврик.
- Ничего не скажет, ибо не сможет. Грануса нет – и тебя некому защитить, маг. Не быть тебе королем Мавритании!
Маврик засмеялся:
- Макуд, это уже не тебе решать. Я королем поставлен верховенством, и трон не отдам, пока жив. А смерть Грануса с рук тебе не сойдет безнаказанно. Кара настигнет неверных, разверзнется ад и поглотит навеки. Ты получил его силу с его смертью, но не мудрость. Ты снял мою защиту, но не достиг высшего благоденствия. А ты, Алекс, не дури. Верни Лефа и разойдемся, как раньше бывало.
- Ща, разбежался и в ножки поклонился, - эльф презрительно фыркнул. – Этот человечек будет залогом моей безопасности.
- Что ты хочешь, Алекс?
- Смерти твоей…
- Извини, за этим не ко мне. Я не понимаю… Элен и так твоя, пол-леса отцапал, и все мало? Алекс, Алекс… - Маврик покачал головой, прищурив глаза. Тут же Макуд рухнул замертво и превратился в течении секунды в пыль. Маврик улыбнулся.
Алекс попятился.
- Боишься? Верно. Ты же знаешь, что если один маг убивает другого, вся мощь переходит ему. Вот и подумай… - Маврик поднял руку.
- Нет! – Лекс выступил вперед, прижимая к горлу Андрея нож. – Не надо… резких движений.
- Еще один идиот, - фыркнул Маврик. – Он бессмертен…
- Даже если это горный хрусталь? По-моему, он только тебя не берет.
Маврик побледнел. Девушки стали по обе его стороны, окутывая своим спокойствием, чтобы тот не сорвался, и беды не натворил.
- Блефуешь…
- Проверим? – с этими словами Лекс провел тонкую полоску по руке парня. Тот дернулся от боли, а кровь тонкой струйкой потекла на траву. Лекс ухмыльнулся, - Ну, попробуй что-то изменить.
Маврик набрал воздуху в грудь и зашептал, но вскоре рухнул на колени, по лицу бежали капли пота. Сила выходила из него по капле, не действуя, не помогая. Девушки перекрыли этот поток, возвращая его королю, насыщая новой силой, и закрыли отток его собственной.
Алекс засмеялся, прижимая к себе Элен.
– Вот и вся твоя мощь, король. Ты хочешь условий? Ладно… Отдай Элен и это лес. Отрекись от жены, отрекись от территории.
Маврик покачал головой:
- Ты же знаешь, Алекс, что я не имею права отрекаться от жены. И законы эти писал не я. Если она хочет уйти – пусть, я не держу. Но отречение должна принести она. А территория… Забирай, не столь важно. Хочешь лес весь, целиком и полностью? Он твой, Алекс. Отдай парня.
- Отречение, король, отречение. Именно твое! Это мое условие. Соглашайся, и леф твой; нет – Лекс завершит начатое. Подумай, он истечет кровью на твоих глазах, и ты ничего не сделаешь. Ибо магия горного хрусталя в моих руках. Решай, король, что тебе дороже: власть, из-за которой ты не можешь отвергнуть супругу или жизнь лефа. Ты же любишь его, я это чувствую. Ты же умрешь, как только погибнет он. Так что для тебя важнее?
Маврик вздохнул. Решение необходимо принимать быстро, не колеблясь. Но впервые это было сделать сложно. Отречение от супруги означало крах власти. Никто не потерпит правление короля, который нестоек в семейной силе, у которого не надежного женского тыла, женской силы. Они скрепляли брак смешением крови, и разорвать его можно было только точно так же.
- Элен, ты же знаешь, что если я отрекаюсь от тебя, ты теряешь мое бессмертие; если это будет от тебя – оставишь его навеки. Алекс бессмертен не менее меня, но тебе вечности не подарит. Элен… - Маврик посмотрел на супругу.
- Не надо, король, не надо. Это уже наши проблемы.
- Тебе нужна Мавритания, эльф? Ты тщеславен. Ты пытаешься сделать мою супругу всего инструментом получения моих владений? А потом избавишься, как от ненужной детали, - Маврик вскинул голову. – Хорошо, я отрекусь от нее, так как этого требует закон. Но знай, пока я жив, ничья нога не ступит на мою землю, никто не сядет на мой трон, никто не получит моей власти.
- Твое право, король, - Алекс пожал плечами. – Лефа получишь после всех процедур, и я на них буду присутствовать. Так что в твоих интересах…
- Почему я должен тебе верить? – Маврик посмотрел на своих рыцарей, которые подходили ближе, окружая своего повелителя.
- Не обману, честное эльфийское…
- Ты и его уже нарушил…
Алекс подошел вплотную к Маврику и снял с шеи цепь.
- Залог. Что это ты знаешь, и как оно работает тоже.
- Символ власти? – повелитель сверкнул глазами. – А что если я сейчас плюну на все и не отдам тебе этого. Пусть. Ты убьешь лефа, но никогда не вернешься на свой трон. А там и твои же эльфы тебя жизни лишат.
- Тебе леф дороже, король, так что давай без этого.
- Ты прав. Ладно, завтра на площади, эльф. Все по закону, но сегодня она пойдет со мной. Как требует верховный…
Алекс кивнул, и вскоре растворился в зелени леса с Лексом и Андреем.

Утро выгнало горожан на площадь. Весть о том, что король привселюдно отречется от супруги, разлетелась в считанные минуты. Валериан не находил себе места, Марго из кельи не показывалась, девушки приуныли. И один только Маврик был спокоен и ровен. Он пытался прийти в себя, он пытался стать иным перед совсем ненужным зрелищем. Ночь с Элен только разбила на мелкие осколки душу, выжгла довольно большой кусок сердца. Он был нежен, как никогда, он дошел до мига, когда рай и ад смешивались воедино, но не отдал душу, не подарил истинного бессмертия. А утро неумолимо распахнуло объятия, призывая совершить обряд отречения.
Он вышел на площадь во всем белом, скрывая волосы капюшоном, без колец и цепей. Следом за ним появилась ликующая Элен в темном бархате и мехах. Волосы были украшены золотой диадемой, а на пальцах сияли перстни. Маврик повернулся к ней, срывая золото и бросая в толпу, пылая злостью.
- Ты же знаешь, как надобно идти, зачем?! Элен, пару минут и ты свободна!
Рядом появился Валериан с ножами и подал их Маврику. Тот склонил голову пред магом и произнес:
- Моя судьба в твоих руках…
- Моя судьба в твоих руках, - с вызовом повторила Элен.
Валериан положил руки на их головы и повернулся к толпе.
- Сегодня те, кто клялся пред верховным, отрекаются от клятв. Вы, слуги Бога, станете свидетелями этого, и вам решать, что будет потом… А пока кровь, что соединяла их, прольется на землю в знак попирания брака, в знак расторжения его, в знак отречения.
Валериан провел ножом по ладони Маврика, пуская кровь в хрустальную чашу, после повторил это же с ладонью Элен. Потом повернулся к народу, выливая содержимое на землю.
- Нет отныне короля и королевы, нет сильной правящей, и нет наследника, что должен вступить на трон, - слова разбивались о камни – многие плакали. Маврик опустился на одно колено и обратился к своему народу:
- Я отрекся! Я не король ваш! Но я в белом, я чист, на мне нет вины в этом… Именем закона, именем верховного, призываю вас к правильному решению. Элен свободна. Отныне нет королевы, и не должно быть короля…
Алекс улыбался, слушая речь Маврика, наблюдая, как подданные плачут, ибо уже ничто не изменит закона, ничто не разрушит то, что было прописано.
- … но вы все знаете, что нет на королеве той чистоты, с которой она должна была отрекаться. Этой ночью я коснулся чужого тела, тела, которое познало другого мужчину. Я в белом, я чист пред вами. И только вам решать, буду ли я и далее с вами.
Валериан улыбнулся и покрыл короля белоснежным полотном.
- Верховный писал, что только чистый возрождается, только он имеет право подобно ангелу обрести новую жизнь, новую судьбу. И именем верховного возвращаю тебя, повелитель, на трон Мавритании, дабы править в строгости, но справедливости. Ты можешь в течение года выбрать себе супругу. Отныне, ты обновлен; отныне, ты наш новый правитель. Да поможет тебе Бог, да укрепит бессмертие твое.
Народ взорвался овациями. Маврик встал, поклонился магу и поцеловал край белого полотна, покрывающего его.
- Я ваш, я с вами, пока есть на то разрешение свыше. Мой народ – сила моя, жизнь моя, судьба моя.
Элен оторопело глядела на бывшего супруга. Тот ухмыльнулся:
- Иди, попранная, к тому, кто тебя примет. Нога твоя отныне не ступит в этом городе, а коли нарушишь мой запрет, будешь убита первым, кто тебя здесь увидит. Алекс, - он взглядом отыскал эльфа, - ты опять просчитался, бедняга. Верни лефа. И это, - Маврик протянул руку с эльфийской цепью, - тоже твое. Андрей взметнулся по ступеням, прижимаясь к ногам повелителя, дрожа от страха. Цепь вылетела из ладони и скрылась в толпе. Вскоре у ворот показались эльф с королевой, покидающие Мавританию. Маврик улыбнулся, и что-то тихо произнес.
Алекс только и успел понять, что что-то не то. После королева рухнула на траву и вспыхнула белым огнем. Алекс обернулся к воротам:
- Я еще вернусь, король. Ты поплатишься за это!!!
- Обязательно, эльф…
`
продолжение следует